Плен - Сильвия Мерседес

— Еще раз, — и она взялась за работу.

Она переписывала строку семь раз, потом место на пергаменте кончилось. Тогда Сильвери взял лист и посмотрел, крутя его. Она наблюдала за ним, потирая двумя пальцами ноющие виски. Она была уверена, что ее глаза выпадут из глазниц в любой миг.

Наконец, Сильвери опустил пергамент и посмотрел на нее снова.

— Точность — это все, — сказал он.

— Да. Вы так и говорили.

— Вот только… — он поднял палец. — Не всегда.

Она обмякла на стуле и показала ему гримасу.

— Это не помогает.

Он снова опустил пергамент перед ней. Она вяло посмотрела на него и не сразу поняла, что он положил лист вверх тормашками. Она хотела перевернуть, но он сказал:

— Но-но! — так резко, что ее ладонь застыла. — Посмотрите снова, мисс Бек. Скажите… что вы видите?

Нилла нахмурилась и посмотрела на пергамент, изучала перевернутые буквы бреда. Сначала ничего не было. Только ее недовольство давило на нее, глаза слипались от усталости.

Там что-то было.

Мерцание. Дрожь, притяжение.

Энергия…

Она затаила дыхание. Она не могла говорить, но напряглась. Головная боль тут же прошла. Ей показалось? Да, точно. Но, может…

Может, в том был смысл.

Сильвери забрал пергамент, и Нилла пристально смотрела на стол. Она открыла рот, чтобы возразить, но он опустил еще пустую страницу перед ней, его серебряная ладонь лежала в центре.

— Попробуйте снова, мисс Бек, — сказал он. Его глаза были в дюймах от ее, его лицо было на ее уровне. Она смотрела на него, но едва видела. Энергия еще мерцала в воздухе, невидимая, но отвлекающая. — В этот раз не будьте точной. Пишите как можно быстрее. Как можно быстрее, слышите?

Ей не нужно было смотреть в книгу. После семи раз переписывания она знала буквы, насколько могла. Она взяла перо, с которого капали чернила, встряхнула его и подняла, собираясь с мыслями.

А потом склонилась, стала писать как можно быстрее, не переживая из-за формы, из-за клякс на странице, из-за чего-то еще. И, пока она писала, Нилла ощущала дрожь силы вокруг нее потоками энергии, она не могла описать это словами. Она ощущала, что заклинание желало работать, обрести облик под ее пером, и она лила в него силы, ей нравилось ощущение силы под пальцами.

В конце пергамента она остановилась и посмотрела. И охнула.

— Какой кошмар! — закричала она, бросила перо в чернильницу и прижала ладонь в чернилах к щеке.

Хоть потребовались семь копий, чтобы наполнить прошлую страницу, эта копия заняла весь пергамент. Как? Ее взгляд пытался уследить за буквами, но они не сидели на местах на странице. Они будто убегали от ее взгляда, дрожали, не давали прочесть их или уследить за ними. Они менялись и… и…

Нилла выругалась и потерла ладонями глаза. Когда она посмотрела снова, буквы были неподвижными. И, хоть они казались неуклюжими, как она и думала, они не занимали всю страницу, а тянулись всего в три маленькие строчки сверху.

Она сходила с ума. Точно. Она могла поклясться, но на миг — краткий миг — увидела спину с гребнем, дугу крыла и длинный хвост.

Безумие.

Вздохнув, она обмякла на стуле и злобно посмотрела на Сильвери. Он задумчиво разглядывал ее, сжимая локоть ладонью, серебряные пальцы потирали бритый подбородок. Она пыталась понять эмоции, блестящие в его глазах, но не смогла.

— Хорошо, можете сказать, — она склонила голову, чтобы размять затекшую шею. — Я полная бездарь или капельку бездарь? Не щадите меня, сударь. Я выдержу.

Он открыл рот. Закрыл его. Сильнее потер подбородок.

А потом едва слышным голосом сказал:

— Это было впечатляюще, мисс Бек.

Дождь закончился к концу первого урока.

Соран прошел к двери, распахнул ее, впуская холодный воздух в комнату, остужая разгоряченное лицо. Он стоял на пороге, закрыв глаза, просто вдыхал запах моря и свежесть мира после дождя. Пару мгновений он сосредоточился на ощущениях.

Но не мог подавлять мысль, бушующие в голове.

Она была хороша. Более того. Она была талантом, каких он не видел.

Семь богов, он подумал на миг, что она создаст виверну из воздуха!

Сомнения, за которые он цеплялся, пропали. Девушка точно была ибрилдианом. Гибридом. Она не могла быть ничем иным. Он не знал, насколько сильной была кровь фейри в ее венах. Он не знал даже, как количество крови фейри влияло на ее силу. Если немного изменить, это могло все испортить.

Но она ощущала присутствие магии, что не могли многие смертные. Он хоть и был одарен чувствительностью, которая позволяла ему создавать мелкие заклинания в юном возрасте, годами учился и тренировался, а потом смог ясно воспринимать квинсатру.

Перонилла Бек пропустила годы за одно утро.

Он открыл глаза, смотрел на океан перед собой. Смотрел на Эвеншпиль, который было лучше видно после дождя. Можно было поверить, что он существовал в этом мире.

Уголок его рта приподнялся в улыбке. Что его старые наставники сказали бы, узнав, что он нашел гибрида? Они стали бы драться, желая схватить девушку, получить потенциальную силу в ее венах?

Нет. Волна трезвости хлынула на него, Соран задрожал от холода. Обет запрещал существование гибридов. Ниллу отправили бы в изгнание, скрыли бы, запретили бы смотреть на перо или пергамент до конца жизни, держали бы в плену в далеком месте, где она не навредит миру.

Или ее могли сразу убить.

Что он делал? Соран провел ладонью по лицу, пальцы из нилариума холодили замерзшую кожу. Разве он мог подвергать ее опасности? Даже не сказав ей о возможных последствиях.

Но если она будет знать, захочет ли учиться? Будет ли все еще смотреть на него сияющими глазами, умоляя раскрыть тайны вселенной, как он понимал их? Она сможет углубиться в обучение и практику с той же решимостью, которую он видел утром?

Или она сделает то, что должна была сделать утром, попав на Роузвард: заберется в лодку и уплывет в свой мир, не оглядываюсь.

Движение за ним вернуло Сорана в настоящее. Он убрал ладонь с лица и открыл глаза, но не мог повернуться к тусклой комнате за ним. Он слышал звуки занятости, кухни дома, не удивился, когда девушка вдруг задела его локоть.

— Вот, сэр. От писанины появляется аппетит, да? Поешьте.

Соран опустил взгляд, посмотрел на тарелку с нарезанным хлебом и холодными кусочками мяса. Девушка подняла взгляд, смотрела на него сквозь пряди рыжих волос, слабо улыбаясь.

Он взял тарелку и невольно шагнул внутрь, оставив дверь открытой. Он заметил удовлетворенно, что девушка придавила пергамент, чтобы ветер не сдул листы бумаги. Она подвинула стулья к камину, чтобы они вдвоем насладились теплом огня, пока ели.