Хозяин форта. Возвращение викинга - Джеймс Л. Нельсон

Бесспорно, изумительное зрелище, достойное начало последнего пути Фасти и его дружины. Единственное, что портило эту прекрасную картину, — отсутствие у «Морского Странника» красивой резной фигуры, украшавшей нос корабля, резного завитка из дуба, который Гримарр привык видеть над палубой. Когда они изгнали Лоркана и его воинов с корабля, резного носа уже не было, а Гримарр решил, что Фасти приказал его снять при подходе к берегу. Но во время поисков сокровищ, не увенчавшихся успехом, также не удалось разыскать и резную фигуру. Без нее нос корабля походил на обрубок и казался несбалансированным.

Запах горящего дерева и смолы, а после и запах горелой плоти доносился до моряков на борту «Крыла Орла» несмотря на то, что они находились на приличном расстоянии от погребального костра и с наветренной стороны. Треск и хлопки на охваченном пламенем корабле, где огонь пожирал дерево и тела людей, казались мрачным ревом ада, разносимым легким ветерком с востока.

Наблюдая, как пламя поглощает судно, Гримарр, стоя на палубе «Крыла Орла», ощутил озноб, оцепенение всего тела, как будто он долгое время провел на улице в промозглый день, а теперь только что проснулся, но все еще не отошел ото сна. Он видел, как языки пламени охватили такелаж, побежали по реям, пока ванты и оттяжки не стали напоминать яркие пламенеющие линии на фоне свинцового неба.

Он смотрел, как корабль, мертвые викинги и его закадычный друг Фасти сын Магни превращаются в дым и пепел и возносятся вверх, куда боги забирают таких воинов.

Но думал он не о погибших. Он вернулся туда, куда обычно не позволял мыслям сворачивать, — на дорожку, на которую не решался ступать, несмотря на всю свою немалую силу. Он думал о своих сыновьях. Не о Сандарре. О Суэйне и его брате Свейне. Они были моложе Сандарра и оба мертвы. И воспоминания об их кончине ранили сильнее, чем десяток мечей, удары которых испытал на себе Гримарр. Поэтому он старался о них не думать.

Но когда Гримарр присутствовал при погребальном ритуале, как, например, сейчас, он успокаивался и, поскольку рядом не наблюдалось никакой опасности, из-за которой нужно было держать ухо востро, волей-неволей мысленно возвращался к сыновьям.

Младшие сыновья были не такими умными, как Сандарр, но отца это мало заботило. Гримарр не слишком-то жаловал умников; мужчине достаточно было бы и половины такого ума. Отвага, честность, сила — вот качества, которыми должен обладать настоящий мужчина, а этих качеств у Суэйна и Свейна было вдосталь.

— Моих братьев вспоминаешь, — произнес Сандарр. Гримарр даже не заметил, что сын стоит так близко.

— Да, — угрюмо ответил он.

— Я тоже. Ничего не могу с собой поделать, когда кого-то хоронят.

Гримарр недовольно заворчал. В такой момент он не хотел ни с кем разговаривать. Прошло уже пол года с тех пор, как убили Суэйна и Свейна, но на сердце Гримарра все не заживала открытая кровоточащая рана.

— Сегодня с Суэйном и Свейном воссоединится Фасти, — добавил Сандарр. — Мои братья погибли в честном бою. Они, конечно же, пируют с богами, как будет пировать и Фасти.

Гримарр опять заворчал. Сандарр был прав и говорил верные слова, поэтому сам Гримарр не мог понять, почему же слова Сандарра так его раздражают. Наверное, его возмущал сам факт того, что Сандарр остался жив, когда другие его сыновья погибли. Сандарр предпочел осторожность дерзости, и этот выбор оказался мудрым.

— Да, — наконец выдавил из себя Гримарр, чувствуя, что должен что-то ответить. Нравится это ему или нет, но Сандарр остался его единственным сыном. — Можно поблагодарить богов за то, что они пали в честном бою.

Гримарр отрешенно смотрел на «Морской Странник»; жертвоприношение подходило к концу. Такелаж полностью выгорел, и его шевелящиеся горящие останки падали на палубу. Мачта, казалось, немного накренилась, хотя сказать точно было сложно из-за раскаленного от сильного пламени воздуха. Но потом крен стал очевиден: мачта понемногу заваливалась на корму, пока не рухнула вниз, как срубленное дерево, вздымая огромные языки пламени и искр.

Корабль дал осадку, и Гримарр догадался, что жар добрался до стыков. От судна останется один обгорелый остов, а те, кто лежал на нем, превратятся в духов огня. Корабль чуть накренился в сторону «Крыла Орла», открывая взору пожар, который продолжал пожирать палубу и борта; дерево ярко горело оранжевым пламенем. Трупов Гримарр не увидел: пламя было слишком ярким, чтобы можно было что-то за ним разглядеть. И Гримарр этому обрадовался.

«Морской Странник» качнулся немного вперед, устроился на волнах, как уставший человек устраивается на мягкой постели. Сантиметр за сантиметром судно шло ко дну, вода поднималась вверх по его грациозно изогнутому корпусу, пока не остались видны только ширстрек, нос и корма. Но тут вода перебралась через борт, и с громким шипением, подняв облако дыма, «Морской Странник» нырнул в серые воды — и исчез.

Еще долго стоящие на борту «Крыла Орла» не сводили взгляда с того места, где исчез «Морской Странник» — с образовавшейся воронки, с останков корабля, которые — многие так и продолжали тлеть — плавали над местом, где корабль пошел ко дну. Гримарр представил, как почерневший остов погружается в море и мягко опускается на илистое дно.

— Отлично, садись на весла, — прорычал он, и молча, неспешно гребцы вытащили весла из креплений и спустили за борт.

Потом откуда-то сверху молодой моряк по имени Отр что-то прокричал сидящим на палубе. Он был самым проворным малым из всей команды, и Гримарр обычно посылал его наверх осматривать горизонт, потому что Гримарр очень не любил сюрпризы.

— Что там? — спросил Гримарр.

— Корабль, господин Гримарр, — ответил Отр. — В нескольких милях отсюда. Но такое впечатление, что он направляется прямо к нам.

Каждую ночь Лоркану мак Фаэлайну снился один и тот же сон. Или почти каждую ночь. На столе стоит золоченый потир — тяжелый, украшенный камнями. Рядом, совсем близко. Стоит только руку протянуть и взять. И вокруг нет ни души, никто не может его остановить. Но когда он протягивал руку за потиром, то дотянуться не мог. Лоркан старался, все дальше тянул руку — казалось, еще чуть-чуть… но как бы ни пытался, не мог схватить эту награду.

Лоркану не нужен был ни священник, ни друид, ни иной толкователь снов, который бы растолковал ему, что же сон означает. Все и так предельно ясно. С ответом он сталкивался каждый день.

Власть Руарка мак Брайна все слабела, все чаще он бывал в отъезде со своей маленькой шлюшкой из Тары, где сейчас проводил намного больше времени, чем в Лиамайне, средоточии его власти в Лейнстере. Местные ри туата выказывали недовольство, и Лоркан мог этим воспользоваться в собственных целях. С каждым днем его влияние росло благодаря его силе и хитрости. Лоркан мог бы стать правителем этой части Ирландии; момент был подходящий. Однако власть постоянно ускользала у него из рук. И те разочарование и злость, которые Лоркан испытывал во сне, не шли ни в какое сравнение с тем, что он испытывал наяву.