Белые ночи с Херувимом - Наталья Александрова

– А велика ли там сумма? Если не очень большая, так я могла бы заплатить… Уж больно люди приличные, никогда за ними ничего такого не водилось…

– Не положено, – строго сказала я, – на чье имя постановление, тот и платить должен. Так что пойду я.

Тут приятная наша беседа была прервана странными звуками. Кто-то бил громко – бом-бом-бом…

– Что это? – Я едва не подскочила на месте.

– Это часы, – улыбнулась соседка, – часы у меня старинные…

Я и сама уже догадалась. Все вместе это бомканье напоминало песенку про чибиса. Перед моими глазами предстал кабинет пения, и учительница Аглая Самсоновна барабанит по клавишам расстроенного пианино, а мы все, второй «Б» класс, тянем кто в лес, кто по дрова: «У дороги чибис, у дороги чибис, он кричит, волнуется, чудак…»

Подумать только, какая ерунда лезет в голову! Да еще на работе…

Соседка проводила меня до двери и закрыла эту дверь на все замки. Я помедлила на площадке, сделав вид, что застегиваю сумку, встав при этом так, чтобы меня не видно было в глазок. И приникла к двери.

Не знаю, зачем я это сделала, просто так, на всякий случай. И услышала, как за дверью кто-то возится, потом «лисичка» пробормотала с досадой: «Черт, куда он задевался», потом удовлетворенно хмыкнула, потом полминуты была полная тишина, а после снова раздался приглушенный голос соседки:

– Семен, это я!

Больше я ничего не расслышала, очевидно, она ушла разговаривать в комнату. Однако было над чем подумать.

С одной стороны, я ничего не узнала. Ну, продали прежние хозяева квартиру и уехали. С другой стороны, соседка эта, «лисичка», ведет себя странно.

Сами посудите, запустила незнакомого человека, то есть меня, в квартиру. Документа я ей никакого не предъявила, сказала только, что судебный исполнитель. Да мало ли кто что скажет! Эта женщина не произвела на меня впечатления легковерной дуры. Напротив, сразу видно, что «лисичка» себе на уме. И дальше – вдруг предложила заплатить за соседей недоимку! Вот уж это альтруизм, граничащий с идиотизмом! Люди уехали надолго, может быть, навсегда. Ей ничего не поручали, и, по ее же словам, в особой дружбе она с бывшими соседями не состояла. То есть маловероятно, что ей деньги вернут. А по глазам видно, что эта соседка – такая выжига, зимой снега у нее не выпросишь, а тут вдруг сама предлагает заплатить.

Нет, явно что-то тут не то. Либо прежние хозяева квартиры уехали не так далеко, не в Америку, и она знает, как их найти, либо… Либо не знаю, что и думать.

Потом она сразу стала звонить какому-то Семену. И совершенно ясно, что отношения у нее с этим Семеном чисто деловые, причем серьезные. Что не бывший он ей муж, не любовник, не парикмахер и не массажист. Уж такие вещи я по голосу определю.

За такими мыслями я вышла из подъезда, обогнула дом и пошла в сторону проспекта. На углу в том же доме находилось небольшое кафе. Я не стала заходить, чтобы лишний раз не маячить.

Разумеется, дядя Вася будет недоволен. Фактически ничего я не выяснила, а про мои догадки и умозаключения он скажет, что все это неясно, неточно и вообще недоказуемо. Ладно, посмотрим, что он выяснит у риелтора.

Катя вышла из дома, где проживал частный детектив, и пошла по улице. Мысли ее были безрадостны. Похоже, ничего она своим визитом не добилась, только деньги зря отдала. А их у нее и так немного.

В самом деле, неужели она всерьез надеялась, что ей поможет частный детектив? Да еще такой – немолодой, неухоженный недотепа, бывший милиционер. Нищий, невезучий… С чего ему вздумалось идти в частные детективы?

Она тут же одернула себя – совершенно ни к чему думать плохо о незнакомом человеке. Только потому, что у нее, Кати, плохое настроение. И неприятности. Настоящие или выдуманные. Впрочем, если она все выдумала, то это означает, что у нее еще бо́льшие неприятности.

Тридцать пять лет. Ни мужа, ни детей. Единственный близкий человек, мама, умерла весной. И этого уже не поправишь.

Вот это действительно плохо. Но… «Ты это переживешь, – сказала ей мама, пока могла еще говорить и думать, – все переживают. Ты привыкнешь. Со временем».

Что ж, наверное, мама была права, сейчас боль уже не такая сильная. Во всем остальном можно найти хорошие стороны. Она ничем и никем не связана, она может устроить жизнь по своему вкусу, она востребована на работе, ее вот только что повысили, у нее вполне приличная зарплата, неплохие перспективы карьерного роста, и у нее удобная и просторная своя собственная квартира.

Вот в этом-то все дело.

У Кати с детства был спокойный и ровный характер. «Серьезная девочка», – говорили маме воспитатели в садике и учителя в школе. Мама только пожимала плечами – что тут плохого?

В школе Катя училась хорошо, была очень ответственной и старательной, никогда ничего не забывала, ее ставили в пример одноклассникам. Постепенно выяснилась главная черта ее характера – Катя не любила тратить время зря. Если поваляться на диване, то только с книжкой, если смотреть любимый сериал по телевизору, то обязательно что-нибудь делать руками – пуговицу пришить, вязать. Она никогда не трепалась с подружками часами по телефону, не болталась во дворе, не шушукалась, не обсуждала парней. При этом умудрялась сохранять хорошие отношения со всеми, вовсе не была синим чулком, занималась спортом. И вообще к старшим классам стала очень хорошенькой.

– Уж слишком ты у меня организованная… – вздыхала мама, слушая дружные похвалы учителей, – нельзя воспринимать жизнь так серьезно…

Катя смеялась и отмахивалась – чем ты недовольна? Мама не умела или не хотела объяснить, только постоянно твердила, что на жизнь смотреть надо проще.

После окончания школы Катя поступила в институт тут же, у них в городе, хотя учителя советовали ехать в Петербург или в Москву – голова у девчонки светлая, при хорошем образовании очень многого может достичь. Но мама что-то стала прихварывать, и не хотелось оставлять ее одну. Отец давно умер, с тех пор мама так и не оправилась.

На третьем курсе к Кате на лекциях подсел симпатичный парень, да так и просидел года два. Долго они просто дружили, гуляли, болтали, вместе готовились к экзаменам, а потом как-то отношения перешли в другое русло. После института решили пожениться – чего тянуть, все замуж выходят, и Кате тоже пора… Мама была не против, ей Володя нравился – простой такой парень, без затей, характер хороший.

Мама даже переехала на время к двоюродной сестре за город, чтобы молодым было посвободнее.

Через год при виде мужа Кате хотелось повеситься.

Он все время был рядом. Кроме тех восьми часов, что ходил на работу. Он именно ходил – работу он выбрал по территориальному принципу: чтобы поближе к дому. Вечерами он пил пиво и смотрел по телевизору футбол или хоккей, в зависимости от времени года. Были еще баскетбол и синхронное плавание. Он требовал, чтобы Катя сидела с ним рядом на диване и разделяла его страсти. Катя ничего не понимала ни в футболе, ни в хоккее, а вид девушек с прищепками на носу вызывал у нее нервный смех. И пиво она не любит. Муж обижался – не хочет разделять его интересы, а у них все должно быть общее. Кате же безумно жалко было потраченного впустую времени. Она и так достаточно много тратила его на домашние дела и на приготовление обедов.