Ведьма придет за тобой - Антон Грановский

– Глаз куклы? – предположил криминалист.

– Не знаю. Там, в кармашке, есть что-то еще. Достань, но осторожно.

Паша кивнул, вытащил стальной пинцет и осторожно извлек из кармашка бумажника несколько купюр старого образца.

– Ого! – воскликнул криминалист, напряженно улыбнувшись. – Будет, на что сегодня попить пива, ребята!

Его шутку никто не поддержал. Все взгляды были направлены на бумажник. Паша, ловко орудуя пинцетом, извлек из кармашка полуистлевший листок бумаги, на котором что-то было написано фиолетовыми чернилами.

– Что там? – спросил Данилов.

Паша поднес листок к глазам.

– Тут два слова, – сказал он. – «Ад тел».

– Не нравится мне это, – проворчал, сдвинув брови, подошедший к ним капитан Волохов. И смущенно перекрестился.

– Не понял, – насмешливо сказал Стас. – Ты же вроде атеист?

– Просто на всякий случай, – хмуро отозвался Толя.

– Ад тел, – задумчиво повторила Маша. – Мистика какая-то.

Она повернулась к Глебу, который спокойно потягивал свою эрзац-сигарету.

– Что скажешь? – спросила она.

– Скажу, что это оксюморон, – ответил Корсак. – Как известно, в ад попадают не тела, а души.

– Оксю… что? – не понял Стас.

– Оксюморон, – пояснил для него Глеб. – Сочетание противоречивых понятий. Типа – «горячий снег». Ну, или «умный мент».

Глаза Стаса сузились, он уже раскрыл рот, чтобы дать отповедь Глебу, но Паша его перебил.

– Тут есть что-то еще… – Он наморщил нос. – Мерзкое.

Паша достал из бумажника некий предмет – нечто темное, похожее на волосатое дохлое насекомое.

– Это еще что за гадость? – пробасил Толя и поморщился.

– Лаврененков! – позвала Маша. – Семен Иванович!

– Ну? – обреченно спросил пожилой эксперт, подходя к операм. – Какую еще пакость вы для меня припасли?

– Сегодня только приятные вещи, – проинформировал его насмешливый Стас. – Кукольный глаз, дохлый тарантул и адская записка.

– О! – утрированно обрадовался Лаврененков. – Мой любимый набор.

Он присел на корточки и положил на траву свой чемоданчик. Раскрыл его, достал щипцы, взял ими таинственный предмет и осторожно оглядел его.

– Это не паук, – сказал Лаврененков.

– А что тогда? – спросили в один голос Стас и Толя Волохов.

Лаврененков улыбнулся зловещей улыбкой старого маньяка и сообщил:

– Волосы. Комок свалявшихся человеческих волос.

Затем стал упаковывать все находки в пластиковые пакетики.

– Головы нет, а волосы есть, – пробасил задумчиво и недовольно капитан Волохов. – Что же, черт подери, все это значит? – Он взглянул на майора Любимову. – А, Маш?

Она вздохнула:

– Будем разбираться. Кстати, я, кажется, знаю, что такое: «Ад тел».

– И что же? – навострил слух Толя.

– То, что осталось от слов «адрес» и «телефон». Остальное истлело.

Стас подмигнул Толе:

– Вот тебе и мистика.

Маша швырнула окурок в мокрую траву и достала из сумки листы бумаги, чтобы продолжить составление протокола осмотра места происшествия.

Медсестра Лиза включила в палате мягкий ночной свет, затем помогла Андрею сесть на кровати.

– Все тело болит, – пожаловался он.

– Это из-за упражнений, – объяснила Лиза.

– Да. Знаю.

– Инструктор по физиотерапии сказал, что так и должно быть.

– Угу.

Андрей поморщился, вспомнив недавнюю гимнастику. Это было похоже на пытку – разминать и прокручивать сустав за суставом, постепенно включать в работу мышцы, сначала мелкие, потом более крупные.

Двадцать минут такой гимнастики совершенно измотали Андрея. И даже двухчасовой сон не помог ему восстановиться. Голова у него слегка кружилась, но он решил не обращать на это внимания.

Андрей пытался читать журнал, но вскоре понял, что не может вникнуть в суть прочитанного. Он попросил Лизу включить телевизор и добрых двадцать минут с мрачным видом созерцал какое-то ток-шоу, совершенно не понимая, что столь важное обсуждают эти люди, из-за чего они так горячатся.

Тогда он попросил Лизу выключить телевизор, а когда она это сделала, снова лег на кровать.

– Андрей Павлович, – участливо заговорила Лиза, глядя на его опечаленное лицо, – как вы…

– Просто Андрей, – мягко перебил он. – Называйте меня Андреем.

– Хорошо. – Она улыбнулась. – Андрей.

– Черт, я уже начинаю привыкать к тому, что мне сорок лет, – проговорил он с горечью и досадой.

– Сорок лет – самый расцвет для мужчины, – с улыбкой сказала Лиза.

– Не знаю. Мне не с чем сравнивать, поскольку я не был ни двадцатипятилетним, ни тридцатилетним. Пару недель назад мне было всего двадцать два. Примерно, как вам сейчас.

– Мне двадцать один, – уточнила Лиза. – Поэтому вы в любом случае старше меня.

Он делано улыбнулся. Потом помолчал, исподволь разглядывая девушку, после чего сказал:

– Лиза, можно вас кое о чем спросить?

– Конечно, – с готовностью кивнула она.

– Почему вы со мной так возитесь?

Худенькое лицо девушки порозовело.

– Что вы… – пробормотала она. – Вы ошибаетесь. Я одинаково хорошо отношусь ко всем пациен…

– Лиза, я больной, но не глупый, – перебил ее Темченко. – Так почему вы со мной возитесь? Чем я вам так дорог?

– Все дело… в моем отце, – сбивчиво начала она. – Он тоже был в коме. Четыре года. И все это время мы с мамой надеялись, что однажды он откроет глаза, улыбнется и скажет нам: «Привет! Я вернулся!»

– И как? Он действительно вернулся?

Лиза покачала головой:

– Нет. Он умер.

– Сожалею. Сколько вам тогда было?

– Одиннадцать. Послушайте… Хотите, я принесу вам что-нибудь из домашней еды? – неловко сменила она тему.

– Домашней?

Лиза кивнула:

– Да. В нашей больнице хорошо кормят, но все же…

– Но все же никакая общепитовская еда не сравнится с домашним супом и котлетами? – с улыбкой закончил за нее Андрей. – Полностью с вами согласен. Поэтому не имею ничего против домашней еды.

Лиза просияла.

– Тогда я принесу. Завтра же!

– Хорошо. А теперь я хочу остаться один и немного вздремнуть. Ты не возражаешь?