Возлюбленная виконта - Луиза Аллен

— Извините. — Эллиотт остановился и взглянул на нее. — Конечно, вы беспокоитесь. Даниэль хороший парень, к тому же оптимист. Иногда мне в голову приходит мысль, что даже в день Страшного суда он отпустит какую-нибудь остроту. Он юрист и много работает. Даниэль раздражал Рейфа, тому казалось, что он слишком серьезен и угрюм.

Белла услышала резкую нотку в голосе Эллиотта при упоминании о Рейфе. Хорошо, что он все-гаки не сердится на нее. Она позволила ему взять себя за руку. Они двинулись дальше.

— Его отец, мой дядя Кларенс, умерший недавно, приходился единственным братом моему отцу. Его вдова до своей смерти в прошлом году жила в Лондоне вместе с двумя сестрами моего отца. Вы познакомитесь с ними, когда мы в следующем году поедем в Лондон.

— Вы не пригласите их к себе? — Вполне естественно представить новую жену членам семьи. — Или, может, нам стоит навестить их. — Белла опасалась такого поворота, но от долга не уйдешь. Во всех семьях с претензиями на аристократизм соблюдалась такая традиция — невесты должны наносить визиты. Пока они проходили средневековые ворота, Белла оглянулась, привлеченная розоватым камнем, который так выделялся на фоне алебастра и кирпичей Суффолка.

— Они редко выезжают. Я думаю, вы предпочтете окрепнуть, прежде чем встречаться с множеством капризных леди. — Эллиотт жестом остановил ее, когда с ними поравнялся мужчина с полной корзиной лосося на голове. С корзины все еще капала речная вода. — Что же касается поездки в Лондон до конца года, думаю, городской особняк еще не приведен в надлежащее состояние.

Должно быть, отговорка. Эллиотт упомянул лондонский дом. Вряд ли он стал бы жить в запущенном доме. Наверное, не хотел показывать ее своим родственникам до тех пор, пока она не обретет некоторый блеск, присущий виконтессе. Или же стеснялся, ведь к тому времени ее беременность уже станет заметна.

Жаль, что он стеснялся ее, но в сложившихся обстоятельствах это можно было предвидеть. К тому же в Лондоне у него, наверное, любовница. Еще одно неудобство. Белла знала, что светские браки сопряжены со столь неприглядными явлениями. Придется смириться с этим и не смущать Эллиотта провинциальными соображениями.

— Хорошо, Эллиотт. — Краем глаза Белла заметила его насмешливый взгляд, но он не стал отпускать замечания относительно ее покорности. — Значит, живущие в Доуэр-Хаус родственники относятся к материнской линии?

— Да. Двоюродная бабушка Алис приходится старшей сестрой моей матери, леди Абботсбери. Дороти — ее незамужняя дочь. Есть еще три другие дочери, все замужем. Они живут поблизости. Надеюсь, вы скоро познакомитесь со всеми в этой округе.

— Члены местного общества дружны? — Мысль о новых друзьях, с которыми придется иметь дело и сойтись, тревожила. Она попадет в общество множества людей, от которых придется скрывать правду.

Они вернулись в «Королевский дуб», где уже ждал экипаж.

— Дружны? Не знаю. Конечно, они пришли на похороны, нанесли положенные визиты и выразили соболезнования, однако не могу утверждать, что я знаю кого-либо.

— Но вы наверняка очень хорошо знаете соседей? — Белла опустилась на подушки, радуясь возможности расслабиться. Вчерашняя поездка в дилижансе оказалась настоящей пыткой.

— Я не жил в Холле с тех пор, как поступил в Оксфорд.

— Должно быть, вы там часто бывали?

— Нет. — Казалось, Эллиотт желал ограничиться односложными ответами, но, видно, заметил удивление на ее лице. — Моя мать умерла вскоре после того, как я поступил в Оксфорд, а с отцом произошел несчастный случай на охоте, пока я учился. Я думал, Рейфу будет угодно, чтобы я управлял имением. У него не было тяги к таким делам, он часто давал ясно понять, что ему это скучно. Однако оказалось, у него больше привязанности к своим владениям, чем я думал.

— Он отверг вашу помощь?

— Рейф обвинил меня в том, что я хочу захватить все в свои руки, занять его положение в местном обществе. Он почему-то увидел во мне угрозу. Я был очень молод и обиделся. Это сказалось на моем настроении. У нас вышел страшный скандал, я ударил его по красивому носу, должно быть, вы заметили небольшую шишку. Такие дела. Восемь лет мы ни разу не обменялись добрым словом, и в Холле я стал нежеланной персоной.

— Как ужасно! Мне трудно вообразить, что я могу враждовать с Линой и Мег. Вы оба тогда были еще очень молоды, хотя позднее вполне могли бы примириться. — Поведение Рейфа казалось странным. Он ведь должен был принять помощь брата в управлении имением, которое его мало заботило. Не думая, Белла накрыла ладонью руку Эллиотта, отчего та, казалось, застыла. Она убрала ладонь, почувствовав, что совершила ошибку.

— Несомненно, для меня все обернулось хорошо. Я вернулся в имение, доставшееся мне по наследству. Научился управлять им и расчетливо вкладывать деньги. Потом занялся спекуляциями — шахтами, каналами, жилищным строительством — и обнаружил, что у меня есть способности к этому. Рейф посчитал, что я поверхностно занимаюсь ремеслом, не достойным нашего класса, и ясно давал мне это понять, когда наши пути пересекались.

— Видно, Рейф не подходил для сельской жизни, — тихо заметила Белла. — Мне казалось, он выглядел потерянным. — Эллиотт не ответил, и она рискнула продолжить: — Думаю, в городе он чувствовал себя гораздо лучше. В нашей деревне он казался таким умудренным опытом молодым человеком, изысканным, точно сверкающий драгоценный камень. — «Перестань говорить о нем. Я не желаю вспоминать прошлое, Эллиотт и слышать не хочет об этом».

Беллу пугала мысль о встрече с лондонским обществом. Но ведь Рейф говорил, что с ней жизнь в деревне станет сносной. Именно она приучит его к сельским обычаям, прелестям свежего, чистого и простого бытия. Белла поверила и успокоилась. Теперь только она осознала его ложь.

— Конечно, Рейф был изыскан. Вы обнаружите, что я не такой. Менее изыскан, гораздо откровеннее. Принадлежу к богатым любителям спорта, занимаюсь боксом, люблю верховую езду, скачки, посещаю кулачные бои. — Вот почему он такой худощавый и жесткий. — Вы не находите мои увлечения противными?

Белла покачала головой. По правде говоря, все это ее даже очень волновало. Когда она представила Эллиотта раздетым до пояса с поднятыми кулаками, пульс вдруг ускорил бег.

— К тому же я, наверное, более настойчив, чем он. — (Белла не нашлась с ответом. Это угроза или предупреждение?) — Вот и контора мистера Левишема.

Белла откинулась на подушки и невидящим взором смотрела на мелькавшие за окном сельские пейзажи. В сердце она все еще ощущала пустоту, будто Рейф, отвергая сельскую местность резкими словами, оскорбил ее. Однако сейчас его лицо, к счастью, слилось с лицом Эллиотта, а голос — с его голосом. Белла жалела о том, что не может сказать Эллиотту все, заставить себя рассказать о том страшном дне в маленьком амбаре, поведать о том, что тогда говорил и делал Рейф, и своих чувствах. Приходилось скрывать сокровенные мысли от брата Рейфа, которому предстоит смириться с утратой. Эллиотт отчетливо понимал, как нечестно поступил с ней Рейф. Да, они расходились во мнениях, но Белла была уверена, что Эллиотт стремился к примирению с ним. Как же ей сказать, что его брат поступил с ней подло?