Сплав закона - Брендон Сандерсон

«А это еще что?» – подумал он, придвигая к себе газету, в которой было перепечатано письмо, написанное Августином Текиэлем специально для прессы несколько месяцев назад.

Письмо обвиняло констеблей Эленделя в неудачной попытке вернуть товары Текиэля. Газета с радостью его напечатала, даже вынесла в заголовок: «ТЕКИЭЛЬ ОБВИНЯЕТ КОНСТЕБЛЕЙ В НЕКОМПЕТЕНТНОСТИ».

Три месяца! Текиэлю понадобилось целых три месяца, чтобы как-то отреагировать на происшедшее. Ваксиллиум отложил газеты со сборными статьями и начал искать в более свежих выпусках другие упоминания. Недостатка в них не оказалось: ограбления были драматичными и загадочными. Что еще нужно, чтобы газеты шли нарасхват?

Во второй и третий раз украли партии стали. Странно и непрактично. Неудобно для транспортировки и куда менее выгодно, чем пожитки пассажиров. Четвертое ограбление привлекло внимание Уэйна: продуктовые консервы из поезда, который направлялся в северное Дикоземье. Во время пятого ограбления впервые были затронуты пассажиры. Шестое и седьмое прошли по той же схеме, причем седьмое оказалось единственным, когда умыкатели забрали двух заложниц вместо одной.

Все три последних ограбления включали кражи как из товарных вагонов, так и из пассажирских. Металл в двух случаях, провиант в одном случае – по крайней мере, так сообщали газеты. С каждым разом детали становились все интереснее, поскольку грузовые вагоны были лучше защищены. Более замысловатые замки, охранники по соседству. Ограбления происходили с невероятной скоростью, учитывая вес грузов, которые забирали умыкатели.

«Может, они использовали скоростной пузырь, какой делает Уэйн?» – подумал Ваксиллиум.

Нет. Когда пузырь уже сформирован, из него невозможно выйти. Войти, соответственно, тоже. Да и слишком мал он для подобного грабежа. По крайней мере, так представлялось Ваксиллиуму.

Он продолжил чтение. В газетах было множество статей с теориями, цитатами и рассказами очевидцев. Многие, подобно Ваксиллиуму, выдвигали предположение о скоростном пузыре, но в передовицах их рвали в клочья. Для перемещения награбленного требовалось слишком много живой силы, а столько народу попросту не поместилось бы в скоростном пузыре. Находились и такие, кто склонялся к версии, что тяжести из вагонов выносил увеличивший собственную силу ферухимик.

Но куда? И зачем? И как грабители справлялись с замками и охранниками? Ваксиллиум вырезал статьи, которые счел интересными. Лишь в нескольких нашлись сведения, на которые можно было опираться.

Тихий стук в дверь застал его в процессе раскладывания статей на письменном столе. Ваксиллиум поднял голову и увидел в дверном проеме Тиллома, в руках которого был поднос с чаем, а на сгибе локтя висела корзинка.

– Чаю, милорд?

– С удовольствием.

Тиллом установил рядом с письменным столом маленький раскладной столик, достал чашку и безупречно белую салфетку.

– Какой предпочитаете?

Тиллом мог изготовить десятки разновидностей чая из простейших базовых ингредиентов.

– Любой.

– Милорд. Чай обладает большой важностью. Он ни в коем случае не должен быть «любым». Все зависит от обстоятельств. Скажите, вы намерены вскоре лечь спать?

Ваксиллиум бросил взгляд на россыпь вырезок:

– Безусловно, нет.

– Отлично. Вы бы хотели поддержать ясность мыслей?

– Было бы славно.

– Сладкий или нет?

– Нет.

– Мятный или пряный?

– Мятный.

– Крепкий или слабый?

– Э-э… крепкий.

– Великолепно. – Тиллом достал из корзины несколько баночек и серебряные ложечки и начал смешивать в чашке порошки и травы. – Милорд выглядит очень сосредоточенным.

Ваксиллиум постучал пальцами по столу:

– Милорд раздражен. Из газет невозможно узнать ничего толкового. Я должен выяснить, что было в первой партии.

– Первой партии, милорд?

– В первом вагоне, который обокрали воры.

– Мисс Граймс отметила бы, что вы как будто возвращаетесь к старым привычкам, милорд.

– К счастью, мисс Граймс здесь нет. Кроме того, лорд Хармс и его дочь выглядели потрясенными из-за того, что я не знал об ограблениях. Я должен быть в курсе событий в городе.

– Превосходное оправдание, милорд.

– Благодарю. – Ваксиллиум принял чашку, поданную дворецким. – Я почти убедил самого себя. – Он сделал глоток. – Крылья Охранителя! Это вкусно.

– Спасибо, милорд. – Тиллом достал салфетку, резко встряхнул, потом сложил пополам и поместил на подлокотник кресла Ваксиллиума. – Насколько я знаю, в первый раз украли партию шерсти. Слышал, как в начале недели об этом говорили в лавке мясника.

– Шерсть? Это бессмысленно.

– Ни одно из этих преступлений не имеет большого смысла, милорд.

– Да, – согласился Ваксиллиум. – К несчастью, таковы самые интересные преступления. – Он глотнул еще чая. От сильного мятного запаха, похоже, прочистился не только нос, но и мозги. – Мне нужна бумага.

– Что…

– Большой лист, – уточнил Ваксиллиум. – Самый большой из всех, какие сможешь найти.

– Я посмотрю, что можно сделать, милорд.

На лице дворецкого промелькнуло едва заметное выражение неудовольствия, однако Тиллом не посмел обсуждать приказ.

Сколько времени прошло с того момента, как Ваксиллиум начал свое исследование? Он посмотрел на часы и удивился. Была уже глубокая ночь.

Похоже, ушел в работу с головой и не уснет, пока не разберется. Ваксиллиум встал и начал ходить из угла в угол, держа перед собой чашку с чаем. К окну не приближался: источник света за спиной превращал его в отличную мишень для снайпера снаружи. Не то чтобы Ваксиллиум всерьез считал, что таковой найдется, но… в любом случае так было удобнее работать.

«Шерсть», – думал он.

Подойдя к столу, Ваксиллиум открыл гроссбух, изучая цифры. И так сосредоточился, что опять утратил ощущение времени. Вошедший Тиллом едва не заставил его вздрогнуть.

– Это подойдет, милорд? – спросил дворецкий, занося мольберт, к которому был прикреплен большой блок рисовальной бумаги. – Старый лорд Ладриан держал это для вашей сестры. Она ведь любила рисовать.

Ваксиллиум посмотрел на мольберт и почувствовал, как сжалось сердце. Он целую вечность не думал про Тельсин. Они слишком редко виделись и были слишком далеки друг от друга. Не преднамеренно: так уж вышло, что Ваксиллиум и предыдущий лорд Ладриан часто находились не в ладах. Нет, дистанция между ним и сестрой возникла во многом из-за лени. За двадцать лет вдали друг от друга Ваксиллиум привык жить, не зная, как дела у Тельсин.

А потом она умерла, погибла во время того же несчастного случая, что и дядя. Ваксиллиум хотел бы испытать более сильные чувства. От подобного известия должно было сделаться гораздо тяжелее на душе. Однако к тому моменту Тельсин уже стала для него чужой.