Куколка - Лесли Пирс

— Но бордель ведь сегодня вечером закрыт, — дерзко ответила Лили. — Какой смысл наряжаться, если никто не придет?

— Я надеюсь, что на ваших похоронах хоть кто-то будет скорбеть! — зашипела на них Мог. — И вы могли бы проявить больше участия к Бэлль.

— С ней все будет в порядке, — вступила в разговор Эмми, теребя крысиный хвостик сальных волос и покусывая его кончик. — Что с ней может случиться? Ведь все знают, кто ее мама.

В восемь вечера Энни обратилась в полицию на Боу-стрит. Она сообщила о своих подозрениях в том, что ее дочь, вероятно, украли и, возможно, даже убили. Они с Мог оббежали весь Севен-Дайлс, расспрашивая знакомых, не видели ли они Бэлль. Но, к несчастью, в тот день ее никто не встречал.

Дежурный сержант, крупный мужчина с колючими усами, казалось, счел заявление Энни просто смешным.

— Это маловероятно, мадам, — ответил он. На его губах играла усмешка. — Девушки ее возраста… любят гулять. Возможно, у нее даже есть дружок, о котором вы не знаете.

— Бэлль не ходит гулять, когда стемнеет. Вероятно, вам известно, что в моем борделе несколько дней назад убили девушку? Вполне возможно, что убийца следил за моим домом и украл Бэлль.

— А зачем она ему? Она же не работает у вас? — удивился полицейский. — Вы ведь сами утверждали, что во время убийства она спала и вы никогда по вечерам не позволяли ей подниматься наверх. Возможно, он даже не знает, что у вас есть юная дочь.

— Убийца поступил так, чтобы предупредить меня, — не отступала Энни. — Он дал понять, что может сделать все, что захочет. Этот человек убил одну из моих девочек, украл Бэлль… Что дальше?

Сержант встал из-за стола, потянулся и зевнул.

— Послушайте, мадам, я понимаю, что вы взволнованы, но могу поспорить на что хотите, что она пошла на встречу с парнем и забыла о времени. Ваша дочь боится возвращаться домой, потому что знает, что вы будете злиться. Но она все равно придет, когда замерзнет и проголодается.

— Пожалуйста, приступайте к поискам! — молила Энни. — По крайней мере поспрашивайте, не видел ли ее кто-нибудь.

— Разумно. Если сегодня вечером ваша дочь не придет, завтра мы начнем ее искать, — согласился полицейский. — Но она обязательно вернется, вот увидите!

В одиннадцать часов того же вечера Мог и Энни сидели вдвоем в кухне. Обе были слишком встревожены и не могли заснуть. Уверения полицейского их не успокоили. Обе прекрасно знали, что Бэлль по доброй воле никогда не пропустила бы поминки Милли; по ее мнению, это все равно что выказать безразличие к убитой девушке. Если бы с ней что-то случилось на улице, например, ее сбил экипаж или она заболела, Бэлль обязательно дала бы о себе знать.

— Я не знаю, как мне поступить, — призналась Энни. — Если я скажу полиции, что знаю убийцу, что преступление было совершено на глазах у Бэлль, они подумают, что я как-то с этим связана, и, может быть, даже обвинят меня в том, что я мешаю вести расследование. Однако если я ничего им не скажу, они не станут принимать меня всерьез и не начнут ее искать. Но хуже всего, если я скажу, что это Ястреб, и до него дойдет слух о том, что я опознала его. Он убьет Бэлль, а потом придет за мной.

Мог понимала, что Энни права. Никто в Севен-Дайлс не посмел бы украсть Бэлль. Энни была частью этого сообщества, и какими бы безнравственными ни были их соседи, своих они никогда не грабили и не обижали.

Но этот Кент, или, как его еще называли, Ястреб, понимал, что он на свободе до тех пор, пока Бэлль с матерью держат рот на замке. У него, наверное, повсюду свои люди. Мог могла бы поспорить, что он уже знает: Энни сегодня была на Боу-стрит. Но после того как он хладнокровно задушил Милли, Мог прекрасно понимала, что ему не нужен даже предлог для убийства Бэлль.

— Мне кажется, ты должна рассказать полиции правду, — ответила Мог, взвесив все «за» и «против». — Но в то же время ты должна обратиться за помощью к своим покровителям, чтобы разузнать, куда этот злодей увез Бэлль.

Энни молчала и задумчиво грызла ногти.

— Я боюсь, что он ее продаст, — наконец призналась она.

Мог побледнела. Она отлично понимала, что имела в виду Энни под словом «продаст». В определенных кругах молодые и красивые девственницы могут принести целое состояние.

— Боже мой, только не это! — прошептала Мог и перекрестилась.

Ее глаза наполнились слезами. Она протянула руку и сжала ладонь Энни. Мог знала, что именно так и случилось с ее подругой, когда она была ровесницей Бэлль.

Губы Энни дрожали. Она пожала руку Мог в ответ, пытаясь отмахнуться от ужаса воспоминаний двадцатипятилетней давности.

Это было самое болезненное, омерзительное, унизительное переживание, и даже теперь, после стольких лет, она помнила запах пота своего насильника, пропитанное виски дыхание и боязнь того, что его грузное тело раздавит ее заживо. Энни кричала, ей было очень больно, но он, казалось, получал наслаждение от ее криков, а когда в конце концов все закончилось, осмотрел ее гениталии и с удовлетворением увидел на них кровь.

Тогда Энни была совсем еще ребенком. У нее и груди еще не было — худощавая мальчишеская фигурка!

Теперь Энни знала, что стала одной из тысячи детей, которых похищают на улицах. По всему Лондону владельцы борделей нанимали людей, как правило женщин, похожих на почтенных матерей семейств, чтобы те поставляли им для торговли юных девушек. Чаще всего с девочками обращались так же, как с Энни: держали полуголодными взаперти, чтобы они стали более сговорчивыми. Иногда их даже били, пока они не сломаются.

После изнасилования дети чувствовали себя раздавленными как морально, так и физически. Они продолжали заниматься проституцией, потому что не могли вернуться домой. С Энни получилось именно так. Она знала: если ее мать узнает, что с ней произошло, она этого не переживет. Поэтому Энни навсегда потеряла свою семью; она была уверена: для ее близких будет лучше, если они будут считать, что их дочери на них наплевать, и не узнают, чем она занимается на самом деле.

Через пару лет она набралась храбрости и сбежала из того ужасного борделя. Ей улыбнулась удача, когда она оказалась в относительной безопасности у Графини в Джейкс-Корт. Здесь Энни научилась если не любить, то терпимо относиться к «ремеслу», которым вынуждена была заниматься. Иногда в компании других девушек она даже чувствовала себя счастливой.

Когда бордель Графини перешел к ней, Энни подумывала о том, чтобы продать его, а на вырученные деньги открыть магазинчик в респектабельном районе. Но ничего другого она не умела. А если она начнет новое дело и прогорит, потеряет все деньги? Как тогда им с Бэлль жить?

Энни долго и тщательно взвешивала все «за» и «против» и пришла к выводу: пока у мужчин существует потребность в сексе, всегда найдутся люди, которые будут зарабатывать на этом деньги. Поэтому она приняла решение «остаться в бизнесе», но пообещала себе, что ее бордель станет лучшим. Она будет принимать к себе только опытных девушек, которые хотят работать проститутками, будет хорошо их кормить, следить за их здоровьем и гигиеной, не станет забирать всех заработанных ими денег. Это казалось идеальным компромиссом.