Страх. Почему мы неправильно оцениваем риски, живя в самое безопасное время в истории - Дэн Гарднер

Канеман и Тверски предложили обе версии «проблемы Линды», как они назвали свой тест, экспертам, изучавшим логику и статистику. Когда эксперты проходили первую версию теста, с длинным списком отвлекающих характеристик, они ответили так же неправильно, как и студенты. А вот когда они увидели сокращенную версию, у них словно пелена упала с глаз. Разум начал корректировать оценку Внутреннего голоса, и уровень ошибок значительно снизился. Когда этот тест проходил Стивен Джей Гулд[10], он понимал, что логика – Разум – подсказывает ему правильный ответ, тем не менее он продолжил настаивать на ответе, продиктованном интуицией – Внутренним голосом: «Я знаю [правильный ответ], и все же маленький человечек прыгает у меня в голове и кричит: “Но она не может быть просто кассиром в банке, почитай описание!”»

То, что происходит, просто и эффективно. Один из инструментов, который Внутренний голос использует для вынесения суждений, – Правило типичных вещей. Обычный летний день бывает жарким и солнечным. Какова вероятность, что отдельно взятый летний день окажется жарким и солнечным? Довольно высокая. Это простой пример того, что мы склонны считать «типичным», при этом человек способен генерировать довольно сложные представления о «типичности», например такие, как «типичная» феминистка или «типичный» кассир банка. Мы формируем такие суждения постоянно и даже не замечаем этого, так как обычно они работают. Благодаря этому Правило типичных вещей становится одним из эффективных способов упростить сложные ситуации и моментально вынести надежное суждение.

Или суждение, которое чаще всего бывает надежным. «Проблема Линды» демонстрирует, что Правило типичных вещей не всегда работает безошибочно. Когда речь идет о чем-то «типичном», первой реагирует наша интуиция. Она предлагает ответ, который кажется правильным. И, как всегда с интуицией, человек склонен придерживаться этого ответа, даже если он противоречит логике и фактам. В эту ловушку попадают не только обычные люди. Когда Канеман и Тверски попросили группу врачей оценить вероятность в конкретных медицинских ситуациях, в действие вступило Правило типичных вещей, и большинство респондентов руководствовались при вынесении суждений интуицией, а не логикой.

Еще одна проблема в том, что Правило типичных вещей эффективно ровно в той мере, в какой оно отражает наше представление о «типичности». Так, в западных странах, в частности в США, распространены стереотипы в отношении темнокожего населения: типичный темнокожий – преступник и типичный преступник – темнокожий. Некоторые верят в это осознанно. Другие, кто отвергает стереотипы, убеждены в этом подсознательно, даже сами темнокожие. Предположим, человек с подобным убеждением – осознанным или нет – идет по улице. Навстречу ему – темнокожий мужчина. Моментально Внутренний голос первого прохожего, руководствуясь Правилом типичных вещей, «предупреждает» его, что идущий навстречу мужчина, скорее всего, имеет преступные намерения. Если не вмешается Разум, этот человек начнет испытывать сильную тревогу и задумается, не перейти ли ему на противоположную сторону. Но даже если Разум положит конец этим внутренним метаниям как необоснованным, грызущее чувство тревоги никуда не денется – оно может проявиться в языке тела, выражающем недоверие и защитную реакцию, с чем довольно часто сталкиваются темнокожие люди на улице.

У Правила типичных вещей есть еще один существенный недостаток, который особенно важен при оценке риска. В 1982 году Канеман и Тверски приняли участие во II Международном конгрессе по вопросам прогнозирования, проходившем в Стамбуле. В конгрессе принимали участие эксперты – представители университетов, госструктур и корпораций, – чья работа заключалась в анализе и оценке существующих трендов и прогнозировании будущего. Если от кого-то и можно было ожидать рациональной оценки вероятности событий, то именно от них.

Психологи предложили вариант «проблемы Линды» двум группам экспертов. В общей сложности в тесте приняли участие 115 человек. Первую группу попросили оценить вероятность «полного прекращения дипломатических отношений между США и СССР к 1983 году». Второй группе предложили оценить степень вероятности «советского вторжения в Польшу и полного прекращения дипломатических отношений между США и СССР к 1983 году».

Если руководствоваться логикой, первый сценарий следует признать более вероятным, чем второй. И тем не менее оценки экспертов были прямо противоположными. Оба сценария сочли маловероятными, при этом второй сценарий был назван в три раза более вероятным, чем первый. Советское вторжение в Польшу расценивалось как «типичное» поведение СССР. В некотором роде оно подходило под описание задачи, как роль «активистки феминистского движения» подходила под описание Линды. И эта характеристика в значительной мере повлияла на экспертную оценку всего сценария.

Многочисленные вариации этого исследования давали похожие результаты. Так, Канеман и Тверски разделили 245 студентов Университета Британской Колумбии на две группы и предложили первой группе оценить вероятность «сильнейшего наводнения где-то в Северной Америке в 1983 году, в результате которого могут погибнуть более тысячи человек», а второй – оценить вероятность «землетрясения в Калифорнии в 1983 году, способное вызвать навод­нение, в результате которого могут погибнуть более тысячи человек». И снова логика требует признать второй сценарий менее вероятным, чем первый, тогда как респонденты сочли его в три раза более вероятным. Все дело в том, что Калифорния прочно ассоциируется в массовом сознании с землетрясениями.

Как писали впоследствии Канеман и Тверски, Правило типичных вещей «работает в пользу результатов, которые выглядят как хорошие истории или хорошие гипотезы». Сочетание «кассир банка и активистка феминистского движения» звучит как более удачная гипотеза о Линде, а сценарий советского вторжения в Польшу с последующим дипломатическим кризисом – это более интересная история, чем просто «дипломатический кризис». Внутренний голос – большой любитель увлекательных историй.

Чтобы понять, в чем здесь проблема, достаточно открыть любую газету. В них полно историй, в которых эксперты предсказывают, что случится в будущем, причем достоверность этих прогнозов весьма плачевная. В журнале Brill’s Content, в настоящее время прекратившем свое существование, была опубликована статья, в которой проверялась точность простых, одноразовых прогнозов («Сенатор Смит станет главным кандидатом от Демократической партии на пост президента»), выдвинутых известными американскими экспертами Джорджем Уиллом и Сэмом Дональдсоном. Их прогнозы сравнили с прогнозами четырехлетней шимпанзе по кличке Чиппи, которая выбирала между разными карточками. Чиппи оказалась настоящей умницей. Если у обычного эксперта прогнозы были верны в 50% случаев – это все равно что подбрасывать монетку, – то Чиппи выдавала верный прогноз в 58% случаев. Впечатляющий результат!

Разумеется, эксперты не ограничиваются простыми прогнозами. Они предлагают и замысловатые сценарии: подробно объясняют, как сенатор Смит станет главным кандидатом от Демократической партии на пост президента и примет участие в следующих выборах, или как беспорядки в Ливане запустят цепную реакцию, которая приведет к войне между суннитами и ши­итами на Ближнем Востоке, или как отказ Китая девальвировать национальную валюту станет первым шагом к грандиозному обвалу цен на недвижимость в США и глобальной экономической рецессии. Если следовать законам логики, то чтобы сбылся любой из подобных прогнозов, нужно, чтобы каждое из описанных звеньев цепи стало реальностью, а вероятность, что это произойдет, скорее всего, даже ниже, чем шансы Чиппи стать президентом.