Агент немецкой разведки - Евгений Сухов

Скоро рассвело. Сыч достал из нагрудного кармана крупномасштабную карту Барвенковского района, определил свое местонахождение и наметил маршрут движения. Зотов молчал: старший в их группе Сыч, ему и принимать решения…

Полем вышли к селу Подоловка, но само село решили обойти. Документы хоть и были надежными – сотрудник Полтавской диверсионной школы и одновременно абверкоманды-2 Алексей Литвин по кличке «Майборода» из бывших бирочников[3] делал фальшивые документы, как самые что ни на есть настоящие, – да береженого Бог бережет.

Перешли по узенькому мосту реку Сухой Торец, вышли на левый берег. Железная дорога проходила совсем недалеко: прямо за лесочком в шести километрах от Барвенково стояло сельцо Языково, где имелась железнодорожная станция. До следующей станции меж селами Червоная Заря и Григоровка было по карте почти четыре километра. И никаких дорог поблизости. Где-то метров через восемьсот от станции Языково железная дорога делала крутой поворот в виде полупетли, изгибом почти примыкая к поросшему кустами и осокой болотцу недалеко от берега Сухого Торца. В этом месте Сыч и решил рвать «железку». Дальше железнодорожный путь до самой Гавриловки шел прямиком через равнину, где было не спрятаться, да еще смыкался с автомобильным шоссе, днем и ночью полном машин и людей.

Заряд решили закладывать поздно ночью. Оно как-то понадежнее.

Нашли посередине болотца сухое место, скрытое со стороны железнодорожной насыпи кустами и зарослями высоченной крапивы. Здесь собирались отсидеться до ночи, а ночью заложить заряд, рвануть рельсовые пути и – марш-бросок до прифронтовой деревни Лиговки. Там свой человек, который переведет за линию фронта…

Говорили мало. Да и о чем? Сыч, по своему обыкновению, молчал и, если Зотов спрашивал его о чем-то, отвечал односложно: «да», «нет».

О человеке в Лиговке Зотову знать было не положено. И уже ближе к вечеру, терзаемый сомнениями, он спросил:

– Как потом на ту сторону переходить будем?

– Перейдем, – только и ответил Сыч.

До ночи решили поспать по паре часов, поскольку потом спать будет некогда. Первым лег Зотов. И тотчас заснул сном праведника. Через два часа Сыч разбудил его и лег сам, пристроив под голову вещмешок со взрывчаткой…

Виктор проснулся оттого, что его разбудило холодящее чувство опасности. Когда открыл глаза, то увидел сначала звезды, а потом кромешную темень. Глянул на часы: половина второго.

Почему Зотов его не разбудил?

Сыч огляделся: радиста нигде не было. Не видно было и его вещмешка с рацией.

Ушел, сука!

Для руководства школы не было секретом, что военнопленные из концлагерей давали согласие работать на немецкую разведку в надежде выбраться из концлагеря и просто выжить. Такие агенты при выброске за линию фронта либо бесследно (как им казалось) растворялись в советском тылу, присвоив выданные им документы и деньги, либо сдавались первому попавшемуся военному патрулю или приходили в ближайшее отделение или управление НКВД «с повинной», принося с собой рации, деньги, фальшивые документы и выкладывая пароли, отзывы и адреса явочных квартир. (Например, из шести диверсионных групп первого выпуска Полтавской диверсионной школы в расположение абверкоманды-2 «Юг» вернулась только одна группа.) Некоторые из таких агентов начинали работать на органы советской контрразведки и становились опознавателями, которые помогали военным контрразведчикам отыскивать немецких шпионов и диверсантов. Случалось, что сдавшихся агентов перевербовывали, составляли им убедительные «легенды» и отправляли обратно в команды и группы абвера и в разведывательно-диверсионные школы уже в качестве советских разведчиков. Такие случаи были не столь уж и редки.

О большом количестве перебежчиков и перевербованных среди агентов, посылаемых за линию фронта, конечно же, знали и в абвере на всех его уровнях, включая управленческий аппарат во главе с адмиралом Канарисом. Однако отказываться от привлечения к сотрудничеству с немецкой разведкой граждан СССР военная разведка Третьего рейха отнюдь не собиралась. Ибо на каждого завербованного абвером агента или сотрудника-пособника имелись компрометирующие их документы – анкеты, отпечатки пальцев, фотографические карточки, служебные формуляры, а еще подписки-обязательства о добровольном согласии сотрудничать с германской разведкой. Этими документами всегда можно было воспользоваться для шантажа, пусть даже если пройдет не один год. Человек уже забыл о своем запятнанном прошлом, начал новую жизнь: женился, нарожал детей, на хорошем счету у руководства, пользуется уважением среди сослуживцев, уверенно продвигается по службе, и тут приходит к нему домой невзрачный гражданин в шляпе и плаще (а искать и находить нужных людей абвер умел), показывает копию подписки о сотрудничестве с немцами (собственноручно и добровольно подписанную) и требует сделать копию с военной документации. Идти в органы НКВД и признаваться в давнем сотрудничестве? Вряд ли… Двадцать пять лет лагерей еще никому здоровья не прибавляли. И после короткого раздумья «сбежавший» агент сделает все, что от него потребуют.

Судя по тому, что Зотов ушел не пустой, он решил сдаться. Это означало, что сюда, на болотца левого берега реки Сухой Торец, с часу на час, а может, с минуты на минуту может нагрянуть оперативно-разыскная группа НКВД с автоматчиками и собаками. Надлежало немедленно убираться отсюда, и как можно дальше…

Сыч быстро собрался и, осторожно прощупывая дно, прошел болотцем и ручьями поначалу на юго-запад, потом полем, а далее редкими перелесками двинул строго на юг. Бегом. Железная дорога оставалась по правую руку метрах в пятистах.

Пробежав километра три и оставив позади станцию Григоровка, он, переведя дух и снова приняв направление на юго-запад, метров через пятьсот вышел к железнодорожной насыпи. Осмотревшись и отдышавшись, снял вещмешок, вынул тротиловые брикеты-шашки и связал их бечевой. Пригнувшись, добежал до насыпи, поднялся к рельсам и стал с помощью ножа копать под шпалами углубление для заряда, выгребая ладонями песок и гальку. Когда яма показалась ему достаточной, вложил в нее заряд и тут услышал гул – это со стороны Лозовой шел состав.

Сыч достал из вещмешка огнепроводной шнур, отрезал от него метровой длины кусок и вставил один конец шнура в полый конец капсюля-детонатора. Зубами сжал его концы так, чтобы конец шнура не выскочил из полой части детонатора. Затем нащупал на торце одного из брикетов место, где находилось отверстие для запала, порвал ногтем упаковку и вставил свободный конец детонатора в запальное гнездо. Торопясь, засыпал заряд песком и гравием и стал смотреть в сторону, откуда доносился гул. Когда показался паровоз, достал спички, выждал, прикидывая расстояние до поезда, и зажег свободный конец шнура. Удостоверившись, что шнур горит, как надо, затянул вещмешок и побежал по полю к ближайшему перелеску. Минуты через полторы раздался взрыв. Оглянувшись, он увидел, как поезд сошел с рельс и стал валиться набок, увлекая за собой товарные вагоны…