P.S. I Miss You. Я по тебе скучаю - Уинтер Реншоу

Он подписывает чек платиновой ручкой, прячет ее обратно во внутренний карман пиджака, и мы направляемся к стоянке ресторана. И пока мы плывем сквозь море белоснежных скатертей, бледных роз и горящих свечей, рука Роберта лежит на моей пояснице.

Парковщик подгоняет его «Мазерати», и Роберт ждет, пока я сяду в машину, потом сам забирается на водительское место. Я не совсем уверена, что будет дальше. Мы слишком хорошо одеты, чтобы направиться в кино, а Роберт не похож на человека, который станет прогуливаться по барам.

Мне нравится воображать, что он проводит вечера в своем тихом особняке в холмах, слушая ретро-джаз или просматривая классические фильмы. А может быть, он беседует по телефону с людьми, которые заставляют вращаться колесики всей американской киноиндустрии, или приглашает в гости своих друзей, таких же важных персон, и обсуждает с ними новые проекты.

Роберт выруливает на дорогу, переключая передачи, и машина мчится по улицам центрального Лос-Анджелеса под сенью пальм, сквозь кроны которых мерцают городские огни и небесные светила. Вечер кажется волшебным, неземным, я даже не могу этого объяснить – но все именно так, как должно было быть.

– Ты когда-нибудь бывала в «Шато-Мармон»? – спрашивает он, держа руль одной рукой и проскакивая между двумя «Рейндж Роверами».

– Один раз. Моя бабушка несколько лет назад давала там ужин.

Его машина плавно останавливается перед светофором, и Роберт оглядывается на меня с уверенной полуулыбкой.

– Я подумал, что мы можем поехать туда, пропустить по паре бокалов, быть может? Я еще не готов к завершению нынешнего вечера.

Уголки моих губ приподнимаются, сердце трепещет, однако это все не означает, что я влюбилась в Роберта. Он просто очень приятный (и очень влиятельный) человек, который импонирует мне своей внимательностью, умением говорить комплименты и обещанием блестящего будущего. Я не наивна и понимаю, что он говорит мне именно то, что я, вероятно, хочу услышать, но я не хочу прощаться, пока не пойму, к чему это идет.

Есть вероятность, что Роберт мне просто врет.

Но столь же велика вероятность, что он искренен.

Город сегодня кипит жизнью, ярко горят разноцветные огни. Я приоткрываю окно со своей стороны, и теплый ветерок овевает мое лицо.

– Тебе когда-нибудь случалось устать от… – начинаю я, желая задать Роберту вопрос, но сбиваюсь с мысли, когда чувствую, как его теплая ладонь ложится на мое левое бедро.

Это неожиданно.

Роберт косится в мою сторону, его пальцы ползут вверх, ладонь забирается под подол платья с наглой небрежностью, и мне кажется, что мерцающие вокруг нас городские огни уродливо искажают черты его лица.

Забавно, но несколько секунд назад эти же огни казались мне прекрасными.

Мое сердце яростно колотится, желудок стягивается в узел. Я сижу, словно парализованная, пытаясь понять, как мне справиться с этой ситуацией, но секунды словно бы летят вдвое быстрее обычного, и мой мозг не в состоянии угнаться за ними – а рука Роберта уже переползла на внутреннюю часть моего бедра.

– Что ты делаешь? – ухитряюсь выдавить я, переводя взгляд со своей ноги на его прищуренные глаза. Его очаровательная улыбка сменилась похотливой целеустремленностью.

Я отдергиваю ногу от его отвратительного касания, но у меня практически нет места для маневра. В машине тесно, она узкая, аэродинамически сконструированная. Между креслами почти нет расстояния.

– Ну же. – Ему плевать, что я отстраняюсь, что я ясно даю понять – мне это неприятно. Его рука проскальзывает глубоко между моими бедрами, но я вонзаю ногти в его предплечье, отбрасывая эту руку прочь, а потом крепко сжимаю колени.

Жгучие слезы наворачиваются мне на глаза, но я смаргиваю их, загоняю внутрь. Я не хочу радовать его тем, что ему удалось расстроить меня. Это было бы намеком на то, что он имеет надо мной некую власть, а для таких ублюдков, как он, это самое лакомое блюдо.

Он снова тянется через консоль, но на этот раз я отбиваю его руку.

– Я хочу выйти. Выпусти меня. – Я тянусь к дверной ручке, но мы все еще едем, и дверца заблокирована.

Машина резко останавливается у следующего светофора, едва не врезавшись в красный «БМВ». Ремень безопасности сдавливает мне грудь, и я снова смотрю на дверную ручку. Глядя через окно, я живо представляю себе, что будет, если я выскочу из машины сейчас – от ближайшего тротуара нас отделяет три полосы весьма интенсивного движения, и преодолеть их пешком будет затруднительно.

– Ты безумно красивая. – Он берет меня за руку, лежащую у меня на колене, и сплетает свои пальцы с моими. – Я хотел тебя с того момента, как увидел Мелроуз.

От того, как он это произносит, к горлу у меня подкатывает тошнота.

– Я тебе говорил, – продолжает он, поглядывая на меня. Каждый раз, когда его взгляд останавливается на мне, я чувствую себя все более дешевой. – Я весь вечер не мог отвести от тебя глаз. Ты произведение искусства, Мелроуз, и многого можешь достичь. Но я хотел бы рассмотреть тебя получше.

Он тянет мою руку через центральную консоль и кладет мою ладонь на свой пах, водя ею поверх брюк по своему напряженному члену. Наверное, я до конца жизни не забуду ощущение этой шершавой ткани, прикрывающей толстый член.

Я не склонна к жестокости, но в подобных случаях…

Я не размышляю. Я просто делаю это. Я изо всех сил сжимаю руку.

Его отвратительный стояк занимает всю мою ладонь, и я впиваюсь в него ногтями – насколько это возможно сделать сквозь толстую ткань костюма.

Роберт резко дергает руль, едва не врезавшись в ярко-желтый «Корветт».

– Долбаная сучка!

– К обочине. – Я смотрю вперед, но краешком глаза вижу, что он вздрагивает, а лицо у него красное. Он с такой силой держится за рулевое колесо, что побелевшие костяшки его пальцев едва не светятся в темноте.

Он смеется, словно не воспринимая мои слова всерьез.

– Что?

– Сворачивай к обочине и тормози, – бросаю я сквозь сжатые зубы. – Я выйду.

Это не самый респектабельный район Лос-Анджелеса, но вон там, на углу, круглосуточная аптека, и я могу вызвать «Убер» и подождать там.

– Не будь такой глупой, – фыркает он, продолжая вести машину. Аптека исчезает позади нас. – Я просто пытался дать тебе понять, насколько ты сексуальна. Это же хорошо. Зачем проявлять такую щепетильность на этот счет?

– Щепетильность? – У меня отвисает челюсть. – Ты пытался засунуть руку мне в трусы, а потом заставил меня трогать твой член. Выпусти меня из машины, Роберт. Немедленно.

Его губы сжимаются в прямую линию, он выдыхает, смотрит в зеркало заднего вида и съезжает ближе к правому краю дороги.

Раньше я ходила на свидания со многими мужчинами старшего возраста, но никто из них не был таким приставучим, как этот мерзавец. Мне следовало догадаться о его намерениях по тому, как щедро он расточал мне комплименты. Но я клюнула на приманку – на ту надежду, которой он меня поманил, – и цеплялась за каждое его слово, точно наивная дура.