Маджонг - Алексей Никитин

— Настроение хорошее.

— Вы подготовились к разговору? — она вздернула подбородок. — Петро Тодосьевич не любит, когда журналисты не понимают, о чем спрашивают. И еще больше не любит, когда они не понимают, что им отвечают.

— Еще как подготовился — два дня без перерыва пил пиво «Пуща». И что важно, — Женя подошел к дочке городничего и шепнул ей на ухо, — ни с чем его не смешивал.

Мария Антоновна сперва возмутилась, потом рассмеялась, щеки ее немедленно вспыхнули, обещая живое продолжение приятной беседы, но тут открылась дверь кабинета Чаблова, и оттуда вывалился толстенный усатый дядька с внешностью международного журналиста Бовина. Дядька был в вышиванке, в отливающем сталью серо-зеленом костюме и с небольшим золотым трезубцем в петличке. Следом за дядькой вышел Чаблов. Они еще обменивались какими-то словами вроде: «Ну, бувай, Петро!», «Как только будут готовы документы, сразу же позвони!» и прочими обязательными для деловых людей знаками внимания, но Чаблов уже пристально и с нехорошим прищуром разглядывал Женю. Дочка городничего Мария Антоновна немедленно превратилась в пресс-секретаря, существо неодушевленного пола, и хотя потом все время была с ними, Женя тут же почувствовал, что остался с Чабловым один на один.

Президенту «Пущи» было что-то около семидесяти, но выглядел он на крепкие пятьдесят: короткий седой ежик, несильный, но свежий загар, неожиданно мягкие складки возле губ. Состоятельного человека разглядеть в нем было несложно, но угадать в этом пухлощеком дедушке одного из самых жестких бойцов на пивном рынке страны смог бы не каждый.

«Зато на коллекционера он не просто похож, — вдруг понял Женя. — Типичный собиратель старины. Не перепутаешь».

У главного пивовара страны накопился изрядный опыт общения с журналистами. Сначала он подарил Жене фирменную футболку «Пуща» и кепку «Пуща Золотая», потом собственной рукой налил в высокий бокал пиво «Puscha Lager» и собственной же рукой придвинул этот бокал к Жене, а бутылку поставил неподалеку. Потом он положил перед Женей пресс-релиз, отражавший успехи ЗАО «Пуща» в первом полугодии. Абзац, посвященный новым технологиям, был выделен желтым.

— Давайте немного поговорим о вас, — предложил Женя, отложив релиз в сторону. Он не собирался терять время на обсуждение технологий.

— Отлично, — тут же согласился с ним Чаблов. Было заметно, что ему эта тема близка и интересна.

— Чем вы занимаетесь в свободное время?

— В свободное? Воюю. Вот, смотри, — он быстро пересек кабинет, отодвинул ширму, прикрывавшую неглубокую нишу в стене, и включил свет. В нише висела большая рельефная карта Украины. Карта была утыкана флажками, в основном красными, синими и фиолетовыми. От скоплений флажков в разные стороны расходились стрелы войсковых ударов и контрударов. Под каждой стрелкой шли колонки цифр.

«Войну он, что ли, реконструирует?» — удивился Женя, подойдя к карте, но тут же понял, в чем дело. Флажки на карте обозначали предприятия и офисы Чаблова и его основных конкурентов: «Sun Interbrew», BBH и «Оболонь»; цифры возле стрелок — объемы продаж и поступления из регионов.

— Вот это мы, — Чаблов накрыл правой рукой скопление синих флажков на северо-западе страны. — Отсюда на нас наступает «Sun Interbrew», — другая его рука угрожающе поползла к центру, — а отсюда… подержи, — Женя с готовностью положил ладонь на позиции индийско-бельгийского захватчика на юге, — отсюда давит ВВН. Держи ВВН.

Женя положил другую руку на скопление фиолетовых флажков. Теперь он стоял почти прижавшись к карте и сам себе напоминал не вовремя вынутого из воды краба. Со стороны это, должно быть, выглядело забавно, но Чаблов, похоже, никакого комизма не замечал.

— Ты понял? — азартно продолжал он. — Возникла щель! И в эту щель, в незащищенное подбрюшье, по нам сейчас готовят удар. Но мы держим оборону и даже расширяемся, хотя, как видишь, нас взяли в клещи, а правительство смотрит на эту кровавую бойню со стороны и ничем нам не помогает.

— Так у вас все и без того неплохо: крепкое третье место, растете быстрее рынка. — Перед встречей с Чабловым Женя прочитал несколько статей на интернет-сайтах и примерно представлял себе, как обстоят дела на самом деле.

— Третье место. Зачем нам третье? Нам нужно первое. Вот меня тут спрашивают, почему бы «Пуще» не сменить форму собственности?.. Только что выступал один в этом кабинете. Перед тобой приходил. «Твои акции, говорит, будут торговаться в Лондоне. Ля-ля-ля. IPO. ту-ту-ту. IPO.». Будут! Только уже не мои. В Лондоне нас скупят — и пискнуть не успеем. Но «Пуща» — закрытое АО, и поэтому никто нас купить не может! Понял?! Не захотим и не продадимся. Вот так! И первое место в стране будет у нас. Вот так!

«Что-то увлекся он своими солдатиками, — подумал Женя. — Пора переходить к делу».

Но сдвинуть Чаблова с военной темы оказалось непросто. Женя спрашивал его об увлечениях, о том, как проводит он отпуск и куда любит ездить, что читает и какие фильмы смотрит, но после каждого вопроса Чаблов срывался с места и со словами «а я тебе еще вот что покажу» мчался к карте и токовал. На вопрос об увлечениях он рассказал, что строит стеклотарный завод под Луцком; об отпуске и путешествиях — о новых плантациях хмеля в Крыму; о книгах — про новую систему логистики, которая экономит им почти двадцать процентов расходов.

И только в самом конце, когда назначенный час уже истекал, а результатов все не было, отчаявшийся Женя задал вопрос, который Рудокопова разрешила ему задавать только в крайнем случае, но сама не смогла объяснить, какой случай можно считать крайним. Рудокопова оставила за ним свободу действовать по ситуации, и Жене показалось, что это именно тот случай, когда надо действовать.

— Я слышал, что этим летом вы купили в Германии какие-то интересные рукописи. Не расскажете о них подробнее?

Это было похоже на вязкий сон, на бессмысленный кошмар, в котором все повторяется с дурной неотвратимостью, потому что Чаблов опять, словно не услышал вопроса, соскочил со стула и рванул к карте.

«Да он издевается надо мной», — подумал Женя, глядя на пивного короля, танцующего у разноцветной россыпи флажков. Он быстро глянул, как реагирует на происходящее дочь городничего, но та старательно конспектировала речь босса, и понять, что она при этом думает, было совершенно невозможно. Наконец Чаблов отошел от карты, стал говорить медленнее, и Женя включил слух.

— …потому что все знают, мы продаем только свою продукцию. Ни акции, ни другие активы «Пущи», ни что-то еще продано не будет. Это важно. Обязательно об этом напишите.

Сказав это, Чаблов поднял руку и посмотрел на часы. Женя послушно выключил диктофон, собрал подарки и бумаги и направился к двери. Его час закончился.

Проводив журналиста, Чаблов вернулся к столу, взял чистый стакан, вылил в него из бутылки остаток пива, сделал большой глоток и пристально посмотрел на дочь городничего:

— Что он тебе говорил?

— Когда? — не поняла та.