Тени школы Кейбл. Избранницы тьмы - Эбигейл Гиббс

Несмотря на яркое солнце, в лучах которого, пролетая над городом, я отбрасывала тень, воздух был прохладный. Ветер с моря попадал в воронку устья реки и, как по туннелю, несся по все сужающейся долине, раскачивая высокие мачты корабля, что стоял на якоре в Дартмуте. Снасти тихонько позвякивали, и ветер уносил этот звук с собой, вплетая его в мелодию волн, что бьются о борт старого парома, и свистка паровоза, змейкой ползущего вдоль берега в сторону Кингсуира. Эта маленькая деревушка гордо стоит на противоположной от Дартмута стороне реки, и ее разноцветные коттеджи возвышаются неровными террасами, почти как дома в больших городах. Поезд шел по ­мостам, мимо заливов и деревни, где, оповещая о конце дня, звонил старомодный колокол, пока наконец не останавливался возле маленького парома ниже по реке.

Этот мир не менялся годами — идеально сохранившийся, он жил собственной закрытой жизнью, полагаясь на свою бесспорную красоту для привлечения туристов. Однако именно эта закрытость была причиной моих страданий.

Мне казалось, что время замедлилось. Но вот я наконец долетела до противоположного берега, деревья на котором были поломаны и склонялись в прибрежный ил. Было жаль, что листья уже опали, ведь еще только самое начало сентября. Пустые бутылки, обертки от сэндвичей и шелковые платки оставались немыми свидетелями летних ночей, чьи следы еще не стерлись. Но для деревьев такова была плата за то, что они выросли на берегу. Они гнили. Они умирали.

Зачем? Зачем ты рассказал им, ведь я просила тебя не делать этого? Чего ты этим добился?

Отлетая дальше от моря, я попала в полосу тепла, но она была совсем короткой и вскоре сменилась туманом, когда вдали показалась башня церкви, стоящей недалеко от моего дома, а чуть дальше за ней были залив и соленая влага, которую приносил туман.

Я все еще не могла осознать того, что случилось. Казалось, все происшедшее с сегодняшнего утра длилось не один день, и мозг все не мог объять реальности. Я почувствовала легкое покалывание, и где-то внутри как будто что-то онемело — должно быть, так мое сознание пыталось защититься.

Я посмотрела на часы на церковной башне. Удивительно, как много времени у меня ушло на дорогу. Время, казалось, прекратило свой размеренный бег.

Дома меня манил мерцающий свет, исходивший от экрана ноутбука. Поставив чашку чая на стол, я проверила почту. Ну, разумеется, ответ Джо был эпического размера и требовал не одного поворота колесика мышки. Несмотря на смесь языков — в их семье были выходцы из франкоговорящей части Канады и из Германии, а сама она училась и была хранителем в школе-пансионе в Швейцарии, — Джо великолепно знала английский, восемь лет в Сент-Сапфаер не прошли даром.

В первых трех абзацах она восторгалась внешностью принца и объясняла, что я должна быть очень довольна тем, что мне посчастливилось познакомиться с ним поближе. Остальное можно суммировать как предостережение: то, в чем я подозревала его самого и всю его семью, было серьезным обвинением и что мне следует быть осторожной. В заключение она изложила свою теорию причины его приезда, которую я, покраснев, тут же отмела.

Я откинулась на спинку стула, размышляя над ответом. Сначала я решила рассказать ей об утреннем инциденте, но потом передумала, не желая давать пищу для сплетен. О том же, что принц раскрыл всем мой секрет, смысла писать не было: она не была в курсе того, что никто не знает — не знал! — о моем титуле.

Отодвинувшись от стола, я облокотилась на забросанный подушками подоконник. Через окно я видела в саду клен, ветвь которого была всего в полуметре от моего окна. Когда я была маленькой и неохотно приезжала домой на выходные, то часто искала утешения в его ветвях: в одном месте ствол расходился на четыре ветки, образуя идеальное место для сидения. Это был мой личный зáмок из листьев, который я украшала сорванными в саду цветами или хранителями снов — традиционными талисманами индейцев, которые я мастерила за столом, на котором сейчас стоял ноутбук. Некоторые из них еще сохранились, пусть уже и без перьев, подвешенными к карнизу. Те, что подгнили или оказались поточены червями, мама выбросила, а когда я собрала немного перьев чаек, она избавилась и от них.

Я знала, что завтра в школу не пойду. Я не могла справиться со всеми вопросами в придачу к тому страху, который испытывала перед предстоящим четвергом. Кроме того, один день послужит как бы буфером, и к четвергу шумиха вокруг моего титула утихнет.

Пусть принц сам отвечает на вопросы, — подумала я. — Пусть разгребает то, что натворил.

— Отэмн, почему ты нам никогда этого не говорила?

— Вы никогда не спрашивали.

— При чем тут это? Ты — герцогиня английская, а мы об этом не знали. Это же значит, что выше тебя по титулу только королевская семья, так ведь? — протрещала Гвен.

— Я думала, что последняя представительница этого рода умерла пару лет назад. По новостям говорили что-то о государственных похоронах, помните?

Я бросила взгляд на Тэмми, и на ее лице отразилось понимание.

— Боже мой, это была твоя бабушка, да? И что, титул перескочил твоего отца? Как так вышло?

— Он — человек.

Напрасно я рассчитывала, что шумиха уляжется. Вопросы не иссякали весь день, за исключением моментов, когда я сбегала в туалет или где-то рядом появлялся принц. Тогда вопросы начинали задавать ему. Из него им удавалось выжать гораздо больше, учитывая тот факт, что я раскрывала минимум информации.

К счастью, день закончился быстро. Мне даже удалось избежать разговоров с принцем во время урока английской литературы. Правда, он и не пытался начинать ничего похожего на беседу.

Было уже ближе к шести, когда я вышла после занятия по дизайну. Я подозревала, что вечер будет долгим. В отличие от эссе, за которое я заработала это наказание, работа по английскому для выпускного класса была длинной и утомительной. Все усложнялось еще и тем, что принц не читал ни пьес, ни стихов, которые были заданы, поэтому приходилось объяснять ему все, что он переписывал. Мистер Силайа иногда поглядывал на нас от своего стола и в конце концов, когда стрелки часов уже перевалили за семь, огласил, что мы можем идти.

Мои бумаги были разбросаны по столу, так что к тому времени, как я все собрала и уложила в рюкзак, солнце уже закатилось, а пасмурное серое небо выглядело багровым сквозь пелену дождя. Я смотрела через окно и не могла разглядеть даже крышу соседнего здания. К горлу подступил комок.

В коридоре дождь не казался таким сильным, двери по обоим его концам приглушали рев ветра, но на лестнице стало действительно понятно, насколько ужасной была погода. Дождь хлестал с такой силой, что, ударившись об землю, капли отскакивали на метр вверх, рикошетом отлетая от лавочек и приземляясь в огромных лужах, где асфальт немного просел. Цветущие осенние деревья не сдавались без боя, но ветер побеждал. Он срывал лепестки и уносил их вдаль.