Владей миром! - Георгий Герцовский

Значит, все-таки не ад. Вряд ли там такая вялая текучка кадров, что только раз в двадцать лет грешники объявляются. А может, это и вовсе не загробный мир? Или помимо ада с раем их множество? А почему нет? Вдруг их миллиард? Каждому почившему свой персональный посмертный мирок.

А с другой стороны, ну и пусть! Какая разница? Да, тут бывает страшно, бывает больно, а иногда страшно больно, но и на Земле не без этого! Зато тут приключений по самое не хочу, маги, вещи волшебные, девки сексапильные и – главное – диабет не мучает! Посмертный мир? Ну так что ж теперь? Всяко веселее, чем в хрущевке жить и «Стилистику и литературное редактирование» зубрить.

Вечером остановились на ночлег. Выбрали пятачок – не то чтобы совсем сухой, но если наши вещи покидать, а потом сверху возлечь, не промокнешь. Костер, конечно, не развести – не из чего, а до ближайших корявых деревьев далековато. Да и росли они, как назло, прямо посреди топи. Погрызли мы мяса вяленого, водой запили, разобрали Тайный Кров, затащили в него котомки и шмотки. Потом на них и улеглись.

– Уснуть надо вместе, – буркнул Кинсли. – Никаких часовых.

Почему-то от этих слов мне стало страшно.

– Почему? – спросил я.

– Лучше этого не знать, – ответил Кинсли и лег спиной ко мне.

– А что, Тайный Кров нас не защитит?

– От этого нет защиты, – «успокоил» Кинсли. – Спи.

Я думал, что после такого напутствия полночи заснуть не смогу, но ошибся. Устал так, что уснул сразу, как обуютился на барахле.

Пробудился среди ночи. Темень вокруг непроглядная – лун за туманом не видно, а может, и не было их на небе. Вдруг надо мной что-то нависло. Какой-то призрак, свитый из сизой дымки. Впадины вместо глаз, провал вместо рта, контуры лохмотьев на костлявом остове. Не живое – это понятно. Только вязь из дымов. Но когда эта парообразное нечто подсунуло длань под мой затылок, побуждая встать, я понял, что это не иллюзия. Хотел заорать от страха – не смог; хотел вырваться, оттолкнуть урода от себя – не было сил. Меня словно парализовало.

Дымка, из которой был создан призрак, и не думала таять, в отличие от моей веры в то, что все это сон.

Призрак, поднимая мою голову, заставил меня сесть. Потом я встал на колени, посеменил к спящему Кинсли и потянулся к ножнам за Кровным Убийцей.

Когда я в детстве в шутку мутузился с папкой, он ловил мою руку и заставлял шлепать ей самого себя по мордахе. Больно не было, но смешно – до мокрых трусов. Сейчас, когда моим телом управляли так, будто меня и нет вовсе, – снова почти до мокрых трусов. Но не смешно.

Я навис над Кинсли с ножом в руках. Призрак не вошел внутрь моего тела, а лишь приобнял, будто я ростовая кукла в маппет-шоу. Вот шея спящего Кинсли – проснись, идиот! Вот острие ножа. Оно неумолимо приближалось к горлу моего оруженосца. Я сопротивлялся как мог, чтобы хотя бы замедлить движение ножа, не то что остановить. Никогда – даже если сто раз отжимался от пола на кулаках – мне не приходилось так напрягать физические силы и волю. А в тот момент пришлось превзойти себя, чтобы не сделать непоправимого. Не убить спящего Кинсли! Вредного, ворчливого, иногда даже грубого, но верного и надежного. Моего оруженосца, спутника и доброго товарища.

Я не смог остановить рук. Я смог заорать. Вопль со дна моей утробы вырвался, как вырывается крик у спящего, когда он видит кошмар. И спящий просыпается. И Кинсли проснулся – всего за секунду до того, как Кровный Убийца напитался бы его кровью.

– Я не сплю! – заорал Кинсли и быстро откатился в сторону, дав ножу вонзиться в землю. – Слышишь, мы не спим оба!

Только в этот миг я снова почувствовал, что мог управлять своим телом. Призрак исчез с шипением, будто плеснули воды на нагретый камень.

Я плюхнулся на землю. Лежал, пялился в туман, а нож зачем-то продолжал судорожно сжимать, выставив перед собой.

– Что это было? – наконец спросил я, стуча зубами от страха и холода.

– Призрак болот. Один из многих.

Кинсли подошел, выковырял из моих рук Кровного Убийцу.

Спустя еще пару минут я смог сесть.

– Призраки Грольш нападают только тогда, когда кто-то один не спит. Если все спят или наоборот – не тронут. Вот почему я сказал, что уснуть надо вместе.

– То есть ты знал о них и не предупредил? – медленно повернул я голову к Кинсли.

– Слышал. Сам не встречал. До сегодняшней ночи. Предупреди я тебя, ты бы точно не уснул. Я тебе сразу сказал, мало кто пройдет болота Грольш – что ж ты хочешь? – Он помолчал, глядя на меня вопросительно. – Есть будешь?

Я затряс головой – не до еды. Кинсли пожевал мяса и снова в путь засобирался.

– Сколько еще идти? – спросил я.

– Пару дней еще.

– А ночевок? – Я настороженно ждал ответа.

– Одна как минимум.

– Не пойду, – решительно заявил я. – Один раз повезло, и спасибо небу. А во второй раз может все иначе сложиться. Что, если я заорать не успею?

– И что же делать? До Пчелиной ведьмы мы иначе не доберемся.

– А можно так сделать, чтобы мы уснули и проснулись в один момент? И чтобы посреди ночи никто пописать не встал. Может, снотворное какое-нибудь из трав соорудишь? Или можно дротиками уколоться – тебя, например, камнем сделаем, меня золотом…

– Чегой-то тебя – золотом? В дерево превратим. Ближе всего тебе.

– Ладно, пусть деревом. Так ночь переждем. Вот только кто нас расколдует?

В результате вот что надумали – ложимся плечом к плечу. Как только один из нас проснется – должен сразу же разбудить другого! Так авось призрак и не успеет.

День прошел без приключений. Шлепали по болоту – вокруг туман, под ногами слякоть. Торопились, чтобы в светлое время как можно дальше пройти и одной ночевкой в болотах обойтись. Однажды, правда, Кинсли оступился и юркнул в прогалину, но я успел его за руку схватить.

Ночью мы под бочок друг другу притулились, стали ждать сна. В этот раз я долго уснуть не мог. Но лежал, крепко глаза закрыв и даже дышать стараясь помедленнее. Для того чтобы тварь болотная никак меня от спящего отличить не смогла. Вчера-то я не только глаза открыл, но и башкой вращать начал, вот призрак и накинулся. Наконец я уснул.

Ночью проснулся. Вовремя вспомнил, что нельзя одному из сна выходить, стал со всей силы толкать Кинсли. Он никак не отреагировал. Тогда я сказал, все так же глаз не открывая: «Кинсли, проснись!». Тишина была мне ответом. Может, он ушел куда – а я просто бурдюк с водой локтем толкал? Но глаз я все не открывал.

– Кинсли, – закричал я уже в полный голос, – проснись, говорю!

Тишина. Тут я понял, что случилось что-то. Открыл глаза, к Кинсли поворачиваюсь – нет, лежит, вроде спит. Терять мне уже было нечего – я всем призракам виден давно, потому со всей силы начал Кинсли трясти и блаженным матом орать, чтоб проснулся. И разбудил наконец-то – карлик зашевелился и ко мне начал поворачиваться. Только что-то не так с ним было – вместо лица у Кинсли та самая дымка сизая с впадинами и пропастью рта.