Мост птиц - Барри Хьюарт

* * *

Мой будущий тесть оказался самым приятным и замечательным из представителей человеческого рода, а своими учеными заслугами не затмевал разве только Ли Као. Хо Вен получил второе место на экзаменах цзиньши, и мне пришлось бы дойти до самой академии Ханьлинь, чтобы встретить два таких ума под одной крышей. Но разница между ними была просто потрясающей.

Ли Као подбрасывал идею в воздух, любовался её блеском, потом подкидывал еще одну, а следом посылал целые пригоршни мыслей, связывающие весь замысел воедино. Когда же эта конструкция возвращалась на землю, то оказывалась тонко сделанным ожерельем, приходящимся точно по горлу избранного субъекта. Хо Вен же действовал постепенно, не торопясь, никогда не совершал ошибок и обладал такой памятью, перед которой меркли даже способности мастера Ли. Как-то я спросил у моего тестя название некой крайне отдаленной горы, и вот какой ответ получил:

— Священных гор всего пять: Хэньшань, Чаньшань, Хуашань, Тайшань и Суньшань, причем Тайшань самая высокая, а Суньшань находится посередине. В число не священных гор, но, тем не менее, все равно выдающихся входят: Уи, Утань, Тёньму, Теньчу, Нюши, Омэй, Чунхэ, Чи-чу, Чихуа, Кунтун, Чуньи, Йеньтан, Тёньтай, Лунмень, Кейку, Чюи, Шихэ, Пакун, Хучу, Улун, Нючу, Паоту, Пэйо, Хуан-шань, Пичи, Чиньшу, Лянфу, Шуанлан, Маку, Тулу, Пейку, Чиньшань, Чяошань и Чуньнань. Так как гора, о которой ты спрашивал, в их число не входит…

— Хо, — простонал я.

— … то будет не слишком необдуманно сделать вывод, что это Куанфу, хотя я бы и не хотел, чтобы в этом вопросе на меня ссылались в присутствии Прародительницы, так как даже самая мельчайшая ошибка может повлечь за собой немедленное обезглавливание.

Ли Као немедленно осознал все преимущества уникальной памяти Хо. Он разрешил ученому обращаться к нам просто, без всяких титулов, как к Ли Као и Десятому Быку, и при первой же возможности заговорил о женьшене. Глаза Хо зажглись, но прежде чем он начал свою лекцию, которая могла бы продолжаться не одну неделю, мастер спросил его о Великом Корне Силы. Этот вопрос заставил задуматься даже Хо Вена, после чего тот медленно и нерешительно ответил:

— Мне было четыре года, когда я навестил двоюродного брата в Библиотеке Небесных Благословений в Лояне, — он еще на некоторое время погрузился в размышления. — Третий подвал, пятый ряд слева, вторая полка сверху. Позади «Арифметики в девяти главах» Чжан Чана и Цзин Чоу-чана я нашел труд Чан Ши «Тифозная лихорадка и другие заболевания», за которым лежали шестнадцать томов «Введения в растительную медицину» Ли Шичена в пятидесяти двух свитках, за которыми было мышиное гнездо. Иногда мне нравится охотиться на мышей. Там лежал клочок бумаги с красивым рисунком, под которым шла надпись: «Великий Корень Силы», но, к сожалению, рукопись была очень сильно пожевана, поэтому я не разобрал, к какому же виду принадлежало это растение.

Хо прищурился, сжал губы, стараясь припомнить рисунок:

— Это был очень странный корень. Два его отростка назывались Ногами Силы, еще два — Руками Силы, а пятый — головой Силы. Центральная часть корня имела название Сердце Силы, и под ней шла надпись: «Первоначало». К несчастью, все остальное сгрызли мыши, поэтому мне неизвестно к чему же относилось это слово. Сильно сомневаюсь, что этот корень имел какое-то отношение к женьшеню, так как я никогда не слышал о таком строении этого растения.

Интерес Хо к женьшеню имел особенную историю. Однажды на фамильном кладбище выкопали могилу, и лопата уперлась в какие-то остатки глиняных табличек. Хо Вен тут же признал иероглифы невероятной древности, убедил работников собрать каждый маленький осколочек, а потом приступил к решению невыполнимой задачи. Фрагменты были практически неразличимы для чтения, но мой будущий тесть решил расшифровать текст или умереть за этим занятием. Его лицо зарделось от гордости, когда он отвел нас в свою мастерскую, показал крохотные глиняные таблички и рассказал о теориях математической вероятности, которые изобрел для того, чтобы восстановить последовательность древнего письма. Хо работал над этой задачей уже шестнадцать лет и расшифровал целых десять предложений. В следующие шестнадцать лет он надеялся прочитать еще четыре абзаца.

В одном Хо Вен был убежден. Перед ним лежала легенда или сказка о женьшене, самая древняя из всех, известных людям.

У моего тестя не было денег. В своей невинности я предполагал, что его ранг ученого стоил больше любых богатств, но вскоре понял, как далек был от истины. Подозреваю, богачи одинаковы в любой стране и деньги — их единственный стандарт ценности. Как вы думаете, обращались ли к Хо Вену как к мастеру Хо? Прославленному ученому Хо? Хо, Второму из Самых Умных Смертных? Нет. Все звали его Подкаблучником Хо, и он жил в смертельном страхе перед Прародительницей, своей женой, её семью жирными сестрами и дочерью. Обычно в больших домах бедный ученый находится по положению чуть выше, чем мальчик, выносящий ночной горшок.

Между Подкаблучником Хо и его дочерью не было никакого сходства. Мою будущую невесту, ослепительной красоты девушку, звали Обморочной Девой. Я предположил, что столь необычное имя почерпнуто из какого-то стихотворения, но при первой же нашей прогулке по саду в сопровождении Ли Као и её отца сразу все понял.

— Слушайте! — воскликнула Обморочная Дева, остановившись на дороге и драматично воздев к небу палец. — Кукушка!

Ну, меня не обманешь, все-таки вырос в деревне.

— Нет, любимая моя, — захихикал я. — Это сорока.

Она топнула своей прелестной ножкой по земле:

— Это кукушка!

— Драгоценная, это сорока, передразнивающая кукушку, — сказал я, указывая на сороку, передразнивающую кукушку.

— Это кукушка!!!!

— Цвет моей жизни, — раздался мой тяжкий вздох, — это сорока.

Обморочная Дева покраснела, побледнела, пошатнулась, схватилась за грудь и завизжала:

— О, ты поразил меня в самое сердце!

После чего качнулась вперед, склонилась влево и изящно упала в обморок.

— Девятнадцать цуней назад, полчи[9]влево, — вздохнул её отец.

— А эти показатели как-то варьируются? — В Ли Као проснулся научный интерес.

— Примерно на полцуня. Всегда девятнадцать цуней назад и полчи влево. А теперь, мой дорогой мальчик, от тебя требуется встать на колени, нежно растереть ей виски и слезно умолять простить за свою нетерпимую грубость. Моя дочь, — объяснил Подкаблучник Хо, — всегда права. Еще ни разу в жизни она не получила того, чего ей хотелось бы.

Возможно, среди моих просвещенных читателей найдется несколько человек, прямо сейчас обдумывающих возможность жениться по расчёту? У меня до сих пор стоит перед глазами тот озаренный солнцем полдень, когда старший слуга разъяснял мне тонкости этикета, возлюбленная жена Подкаблучника Хо и её семь жирных сестер вкушали чай в Саду Сорока Небесных Ароматов, Обморочная Дева издевалась над своей прислугой в галерее Драгоценных Павлинов, а Прародительница распекала слугу, уронившего чашку на Террасе Шестидесяти Спокойствий.