Мост птиц - Барри Хьюарт

— Но что вы делаете в моей спальне? — воскликнула Красавица Пинь.

— Выражаю свое почтение, а мой спутник собирается провести здесь ночь.

— А где Скряга Шэнь?

— Он, в свою очередь, готовится провести ночь с козлом.

— С козлом?

— О, это будет очень дорогой козел.

— Очень дор… Что вы делаете? — заверещала Красавица Пинь.

— Раздеваюсь, — ответил я, ибо был хорошо воспитан и даже помыслить не мог, чтобы противоречить наставлениям столь прославленного мудреца, как Ли Као. К тому же слушаться его мне приказал и настоятель, сейчас молящийся за мою душу.

— Я закричу! — возопила Красавица Пинь.

— Искренне надеюсь на это. Эх, если бы мне сейчас снова было девяносто, — ностальгически расчувствовался мастер Ли. — Бык, напряги пару мускулов для дамы.

Красавица Пинь уставилась на меня, а Ли Као повернулся и затрусил вниз по лестнице. Я улыбнулся молодой девушке, чья семья попала в щупальца ростовщика и чья красота была обречена прозябать в объятиях пожилого господина с парой блистающих свинячьих глазок, лысым пятнистым черепом, острым загнутым носом, больше похожим на клюв попугая, огромными отвислыми губами верблюда и двумя поникшими слоноподобными ушами, из которых торчали густые серые пучки грубых волос. Её соблазнительные губы приоткрылись.

— Помогите! — воскликнула Красавица Пинь.

Судя по звукам внизу, Скряга Шэнь добрался до козла, вооружившись касторовым маслом и ведром помоев, а я и Красавица Линь воспользовались случаем, чтобы познакомиться. В Китае, когда молодые люди желают узнать друг друга поближе, они обычно начинают играть в Порхающих Бабочек, ибо нет лучшего способа узнать кого-то получше.

— Ешь!! — заорал Скряга Шэнь на козла.

Познакомившись, юноша и девушка, по обычаю, переходят к Единению Зимородков, ибо невозможно после него не стать близкими друзьями.

— Золота!!! — взревел Скряга Шэнь.

Затем хорошо выпить вина, обсудить относительные достоинства друг друга и приступить к гончим Девятого Дня Осени.

— Ешь!!! — завопил Скряга Шэнь.

После чего молодой человек играет на музыкальном инструменте, а дама исполняет танец, вызвавший бы беспорядки при его показе на публике, и в результате они неминуемо сплетаются в Шести голубях Под Свесом Крыши в Дождливый День.

— Золота!!!! — раздались панические крики Скряги Шэня.

Теперь, когда дружба прочно установлена, остался шажок да прыжок до чувства родства, а самый быстрый способ достигнуть этого состояния — Феникс, Кружащий Над Алой Расщелиной.

— Ешь!!!!! — забился в истерике Скряга Шэнь.

Наконец, снова приходит очередь вина, любовной поэзии, Порхающих Бабочек, но уже медленных и сонных, сопровождаемых хихиканьем, и так в Китае продолжаются дела до самого рассвета, пока кто-нибудь не успокоится и не проверит подлинность золотых монет.

* * *

— Что это за ужасающая вонь, о, совершеннейший и проникновеннейший из любовников? — зевнула Красавица Пинь.

— Боюсь, это значит, что к нам приближается Скряга Шэнь, о, несравненная моя красавица, — с грустью ответил я, выбираясь из постели и натягивая штаны.

— А что это за угрожающий шум, о соблазнительнейше нежный тигр? — спросила Красавица Пинь.

— Боюсь, это Скряга Шэнь вооружает семь своих полуголодных слуг дубинами, о, редчайшая из лепестков розы, — вздохнул я, хватая свои сандалии, дорогую одежду, изукрашенный нефритом серебряный пояс, прекрасную остроконечную шляпу и усыпанный золотом сычуаньский веер.

— Будда милосердный! А что это за мерзкое создание непристойно вваливается в дверь? — завопила Красавица Пинь.

— Боюсь, это куча козлиного навоза, под которой можно найти Скрягу Шэня. Прощай, о, самая соблазнительная во всей вселенной, — сказал я и выпрыгнул в окно на улицу.

Там меня ждал Ли Као. Он хорошо отдохнул, проведя ночь в беседах с Толстухой Фу и Одноглазым Вонгом. Похоже, ему понравился блеск в моих глазах. Я нагнулся, он вспрыгнул мне на спину, и мы помчались к городским стенам. Вдогонку нам неслись крики Скряги Шэня:

— Верните мои пятьсот золотых!!!

Дорога к дому Прародительницы пролегала сквозь отвесные горы, и большую часть времени мастер Ли ехал на моей спине. Когда ветер раскачивал высокие деревья, звуки моря наполняли бездонную чашу неба — поэты называют такие мгновения сосновым прибоем, — а облака походили на белые паруса, рассекающие бесконечную синеву океана.

Наконец мы спустились с последней гряды в зеленую долину, и Ли Као указал на низкий холм впереди.

— Летняя резиденция Прародительницы находится с другой стороны, — объяснил он. — Сказать по правде, мне не терпится увидеть её вновь.

Мудрец улыбнулся, вспоминая события пятидесятилетней давности.

— Бык, до меня дошли слухи, что она несколько растолстела, но Прародительница была самой прекрасной девушкой, которую я видел в своей жизни, да и самой обворожительной, когда ей этого хотелось. Но все-таки было в ней что-то такое, от чего в моем разуме звенели тревожные колокольчики. К тому же мне нравился старина Вен. После дел с Прокопием и остальными варварами я попал в число его фаворитов, мне даже разрешили приближаться к трону с востока или запада, а не подползать на коленях с юга. Однажды я смиренно подошел к императору и, хитро подмигнув, сказал, что организовал для нас прекрасное местечко, из которого открывается великолепный вид на некую пару молодоженов, уже готовых довести до совершенства свой брачный союз. Вен, скажем так, любил подглядывать, поэтому мы тихонько пробрались в мою комнату, где я отодвинул маленькую занавеску.

«О, Сын Неба, — сказал я императору, — браки с некоторыми женщинами могут иметь крайне неприятные последствия».

— Молодожены оказались парочкой кающихся богомолов, — продолжил свою историю мастер Ли. — Жених самозабвенно погрузился в процесс исполнения супружеского долга, и на самом пике его застенчивая невеста изогнула свою прелестную шейку и мимоходом обезглавила беднягу. Нижняя часть любовника по-прежнему усиленно работала, тогда как его суженая быстренько сожрала отрезанную ею голову, что предостаточно говорит о расположении мозгов самца богомола. На мгновение у императора появились некие трезвые соображения относительно свадебных колоколов, но Прародительница оказалась сильнее здравого смысла. В конце концов меня сослали на Серендип, о чем я совсем не жалею, ведь, когда она отравила беднягу Вена, а затем порезала на куски всех, попавшихся ей на глаза, ваш покорный слуга был далеко от столицы.

Мы добрались до вершины холма, и я в ужасе уставился на дворец, больше напоминающий огромную военную крепость. Он занимал практически всю долину и был окружен двумя параллельными рядами стен. Коридор между ними охранялся стражниками и свирепыми псами. Куда бы ни падал мой взгляд, он везде натыкался на солдат.