Леонид Квасников. Разведчик эпохи атома и космоса - Анатолий Максимов

Казалось бы, а где была в эти годы разведка? В чем состояла ее помощь в продвижении научно-технического прогресса в стране? Проблемы, над которыми работала возглавляемая Леонидом Квасниковым НТР, были заложены в качестве основных направлений развития науки и техники в Союзе на период пятидесятых и шестидесятых годов. Ими стали: зарубежные НИОКР, высокие передовые технологии и стратегия модернизации производственных процессов.

Однако сложилась парадоксальная ситуация, когда добываемая разведкой информация по жизненно важным для страны вопросам, фактически, бесследно исчезала в «частных» НИИ и, в силу секретности работы с ней, оставалась в архивах даже после использования ее в узкокорпоративных интересах. Причина? В стране не было центра по ознакомлению заинтересованных организаций — НИИ, конструкторских бюро и производственных предприятий — с новинками из-за рубежа, часто добываемыми с огромным трудом и риском. Причем — за «общие народные» деньги.

К середине шестидесятых годов идеолог НТР Леонид Квасников, в условиях грядущей и несправедливой его отставки от выстраданного им дела, поставил вопрос о доступности к «разведывательному богатству» тех научных и технических организаций, которые нуждались в добываемой информации. Таким образом удалось взломать неоправданную «монополию» конкретных заказчиков, «хозяев» информации, скрытой от заинтересованных НИИ и производственников. И тогда регулярно, несколько раз в год, всесильная ВПК вынуждена была отчитываться, в том числе и перед разведкой госбезопасности, о внедрении информации, полученной по агентурным каналам. Естественно, со всеми мерами предосторожности.

Справка. Одним из конкретных примеров такой «гласности» стало получение авиационным НИИ комплектной документальной информации по передовой системе кондиционирования воздуха для авиалайнеров. Эта информация была затребована в момент конструирования и выхода на международные линии отечественного Ил-62: лайнер не мог пройти сертификацию из-за низкого качества этой системы в его конструкции. Информация пришла в НИИ в шестьдесят шестом году, и этот новейший авиалайнер стал регулярно пересекать Атлантику, выходя на авиалинии в Канаду и транзитом в США, и тысячи пассажиров из Союза и Европы оказались на ЭКСПО-67 в Монреале в год пятидесятилетия Советского Союза.

Но что радовало и идеолога НТР, и разведчика, добывшего этот материал, так это факт «разведывательной полезности» — актуальная информация оказалось востребованной и для НИИ по созданию атомных подводных лодок и орбитальных космических станций.

К моменту завершения работы Леонида Квасникова в качестве главы НТР (1938–1963), им была подготовлена развернутая структура в интересах совершенствования работы этого направления разведки. Его соратник и заместитель Владимир Барковский принял эстафету преобразований: НТР стала в системе разведки госбезопасности вначале Управлением, а затем — Управлением «Т».

Любопытная положительная оценка НТР на «ниве разведки» пришла, как ни странно, из-за рубежа. Там отмечали, что Советский Союз стал занимать «лидирующее положение по количеству похищенных на Западе и успешно внедряемых иностранных технологий». И все потому, что «Россия имела самую совершенную систему государственного промышленного шпионажа» (следует повториться: шпионаж — это когда выгода для делового мира, а разведка — это выгода для интересов страны — научно-техническая и финансовая!).

А «эта система» следовала принципам, заложенным в делах разведки еще в 1925 году. Они вполне оправдали себя и в предвоенное время, в годы войны и после ее окончания при восстановлении порушенного войной народного хозяйства с одновременным укреплением оборонной мощи страны.

При этом в указанных вопросах использовались возможности всего «разведывательного сообщества» соцлагеря. По оценке ЦРУ, ряды «охотников» за западными технологиями якобы насчитывали примерно 20 тысяч граждан из Восточной Европы. Задел в области НТР идеолога Квасникова был столь значительным, что, согласно данным той же спецслужбы, в восьмидесятые годы «на нужды промышленного шпионажа Восточного блока ежегодно выделялось более 2,5 млрд долларов». Причем речь шла о приобретении секретной документальной информации и оборудования только из западных конструкторских бюро.

Всю эту обширную работу — и у нас, и у коллег из соцлагеря — координировала и проводила научно-техническая разведка нашей госбезопасности на хорошо спланированном уровне. То есть — ее руководителями, их коллегами и последователями, справедливо названными «гвардейцами Квасникова». Правда, это почетное звание стало фигурировать в среде ветеранов разведки лишь в конце прошлого столетия, в частности, в среде бывших сотрудников НТР Клуба «Титан»» в Ассоциации ветеранов внешней разведки.

Какой уровень компетентности должны были иметь руководители НТР, чтобы многоаспектно работать с «гвардейцами»? Обширность и глубина их знаний позволяла ориентировать разведчиков в работе с источниками на «разведывательном поле», когда каждое задание носило индивидуальный характер не только по своей сути, но и по способу его выполнения.

Леониду Романовичу и когорте его заместителей и помощников удалось создать уникальную гвардию энтээровцев, когда каждый из них в работе с источниками становился «многостаночником», ибо работал и по вопросам атома, и по электронике, и по космосу, и по химии, и т. д.

Справка. По данным западных спецслужб, НТР якобы имела отношение к оборонной промышленности, которая насчитывала около 10 тысяч предприятий и организаций — более семи миллионов рабочих и служащих, из которых около 900 тысяч имели доступ к 20 миллионам секретных документов. И потому якобы чужие технологии НТР «искала» в компаниях США (61 %), ФРГ (10 %), Франция (8 %), Британия (7 %) и Япония (3 %).

Вероятно, были на Западе специалисты-профессионалы, которые сами оказались замешаны в промышленном шпионаже. Их мнение весьма значительно для оценки работы отечественной НТР. Так, один из руководителей французской контрразведки признавал: «Советский Союз… овладел целым рядом ключевых или потенциально ключевых элементов обороны свободного мира… Невозможно однозначно и точно оценить результаты, полученные Советским Союзом в области сбора научной, технической и технологической информации…»

А это — до 400 тысяч секретных документов! И потому, несомненно, значительный успех научно-технической разведки мог быть осуществлен при активной поддержке ее работы со стороны правительственных органов и руководящих сотрудников разведки и госбезопасности в целом.

Таким руководителем стал в послевоенные годы замечательный организатор с опытом контрразведывательной работы в осажденном Ленинграде и за рубежом Александр Михайлович Сахаровский. И все, кто работали «во времена Сахаровского», тепло отзывались о его способности руководить сложным коллективом разведчиков.

Не будет преувеличением говорить о Сахаровском и Квасникове как о высокого уровня государственных деятелях во «время великих свершений разведки». Ибо это было время участия разведки в делах с атомом, и с кибернетикой, и с космосом…