Леонид Квасников. Разведчик эпохи атома и космоса - Анатолий Максимов

Как уже говорилось, становление реальной работоспособной линии НТР в США началось с приездом в Нью-Йорк Леонида Квасникова. Работая в американо-советском торговом обществе «Амторг» под прикрытием «Международная книга», он принял от резидента Василия Зарубина все дела по НТР. А это — десятки источников, в большей степени нацеленных на активную работу. Положение дел с этой линией выявляло, хотя и объективно оправданный, но все же печальный факт: она оказалась на втором плане, после политической разведки.

Конечно, это было оправдано — вермахт только что стоял у стен Москвы! Но… линии НТР, как таковой, не было. Леонид Романович с грустью вспоминал: «И вот опять я оказался один. Оперативного состава, по существу, не было. Но я отметил двух толковых молодых людей, работавших по другим направлениям разведки. Я связался с Москвой и забрал их себе. Это были Анатолий Яцков и Александр Феклисов. Они-то стали потом основными работниками, которые встречались с людьми и через которых я получал основные материалы от физиков, работавших непосредственно в Лос-Аламосе…»

А пока было известно, что из 150 тысяч сотрудников Манхэттенского проекта полностью владели информацией якобы только человек 10–12. Генерал Гровс, руководитель американского атомного проекта, говорил, что «не более 15 человек, участников проекта, знали всю проблему научных исследований…».

Казалось бы, проникнуть в проект было невозможно, но развернутая Квасниковым агентурная сеть методически подбирала «ключи» к атомным секретам. Проблемы были и со срочной передачей актуальной научной информации. Вот как Квасников вспоминал об этих трудностях: «Полученные данные передавал шифровкой. Помню, как я мучился, передавая восьмикратный интеграл… Часть материалов переправлялась курьерами, чаще через канадскую границу. Даже Тоня, моя жена, несколько раз ездила таким образом любоваться Ниагарским водопадом».

* * *

Тайный фронт разведки госбезопасности охватывал три главных «поля войны»: военно-политическое, военно-экономическое, внешнеполитическое. Но «военный фронт» был поставлен на первое место, потому что «горячий», и требовал немедленных действий ото всех других «полей войны», причем ежедневно и ежечасно.

Центр еще в довоенном апреле 1941 года, с подачи Квасникова, принял решение о переходе на линейный принцип работы НТР, да и всей разведки госбезопасности. Это означало, что разведчики не должны были заниматься всеми вопросами, а только — в зависимости от их целевого использования: политического, экономического, научно-технического.

Так, талантливый разведчик-агентурист Семен Семенов имел на связи около двадцати источников информации по науке и технике, но работал лишь с половиной из них, и то по линии политических интересов резидентуры. На год раньше в страну прибыли молодые разведчики Александр Феклисов и Анатолий Яцков, причем с целевым заданием как сотрудники НТР. Но их уделом с начала войны стала работа по той же политической, хотя и основной линии, но не в интересах НТР. И это было оправдано: шла война, германский вермахт стремительно продвигался к Ленинграду и Москве, захватывая все большую территорию нашего Отечества. Была нужна информация по советско-германскому фронту, каждодневно и ежечасно.

К 1944 году из полученных Центром с двух берегов Атлантики 1167 комплектных материалов документальной информации было реализовано только 616. И вот что характерно: эти материалы были получены не только в результате работы с агентами «классического образца», но и в результате весьма доброжелательного отношения американских граждан и британских подданных к Стране Советов. А отношения эти оказались весьма показательными.

Разведчик-ученый и его единомышленники подметили эту особенность в душах простых англичан и американцев, которые знали, что наша страна является союзником в борьбе с общим врагом, и потому стремились быть полезными. То есть в ходе выполнения «союзных обязательств» сложилась любопытная обстановка: более активная поддержка на «низком уровне», чем официальные общения «по делам союзников».

В Англии Барковскому пришлось работать с несколькими «инициативниками», носителями военной информации научного и технического характера. Ряд из них привлекался к сотрудничеству с Советами в «одно касание», то есть с первой же встречи. А в Штатах «массовость» приобрела, на первый взгляд, необычный характер. Дело в том, что в состав советской Закупочной комиссии, работавшей по линии ленд-лиза в Вашингтоне и Нью-Йорке, в основном входили советские военнослужащие. Им был дан приказ (секретное указание от члена ГКО А.И. Микояна) о тотальном сборе информации технического характера в области военных отраслей промышленности в США. Предвидение «сверху»? Но именно эту особенность подметил идеолог НТР Квасников стразу после приезда в Штаты. И «массовая охота» за секретами принесла весьма ощутимые плоды: проекты целых заводов, спецтехника, фотографии и чертежи для производства самолетов, подводных лодок и узлов к ним, а также всех видов вооружений. Резидентуры работали с людьми на основе их патриотических и антифашистских настроений. А в Америке преобладало еще и протестное настроение против запретов на передачу американскими властями информации военного значения воюющей России. И конечно, помогала еще общая антифашистская атмосфера в стране.

В телевизионном фильме о Леониде Квасникове об источниках информации говорилось: «Это были люди, убежденные в том, что секретов ядерного оружия не должно быть у одной страны, потому что это приведет к трагедии». С экрана сам Леонид Романович о таких помощниках замечал так: «Мне всегда как-то неприятно говорить „агент“, потому что это были наши близкие друзья…»

Защита Москвы и противостояние у Сталинграда с приездом Квасникова, резидента по НТР, позволили реорганизовать работу на этом направлении разведки: в Центр пошел поток целенаправленной информации по всему спектру пяти главных операций НТР — «Воздух», «Радуга», «Зелье», «Парфюмерия» и, конечно, «Энормоз».

Справка. В конце войны из Штатов был получены, можно сказать, весьма любопытные материалы, например по авиастроению. Появление на фронте германских реактивных самолетов обеспокоило американцев. И тогда они за 180 дней разработали свой вариант реактивного истребителя и двигателя к нему. Тотчас по линии НТР в Москву от агента-участника этого проекта ушло 98 комплектных материалов: НИР общим объемом в 5000 страниц (оценка отечественных специалистов: «весьма ценные»). Хотя, казалось бы, опыт у нас, в Союзе, был значительный и стремительный в разработке технологии и создании фронтовых крылатых машин.

А «любопытного» в этой информации было то, что она содержала последние достижения авиационного конструирования, применения современных материалов и синтеза авиационной мысли в области новой для советских конструкторов реактивной авиации. И все это «богатство» оказалось у наших специалистов — а это справочно-сравнительный материал для советского авиастроения. (С большой степенью вероятности можно говорить, что именно подобные материалы позволили в Корейской войне 1950 года нашим МИГам выиграть воздушное сражение с американскими «Сейбрами»! — Прим, авт.)