Санаторий имени Ленина - Нина Стожкова

– Кладите, – опять автоматически поправила его Лина.

– Будете придираться к словам, вообще ничего не услышите. – насупился дед и залихвацки надвинул выгоревший на солнце кепарик на лоб.

– Не обижайтесь, пожалуйста, это я так, по привычке, – извиняющимся тоном сказала Лина. – Я ведь педагог по музыке, детей учу. Бывает, и взрослых автоматически поправляю. Это называется «профессиональная деформация». Ладно, проехали. Расскажите лучше, что здесь было раньше. Может, вы и Марго помните? – поинтересовалась она без особой надежды на давно пропитую память ершистого пьянчужки.

– Кто ж Марго не помнит? – в глазах мужчины мелькнула игривая искорка. – Эта фифа в те годы многие вопросы тут решала, местные подхалимы даже называли ее «Королева Марго».

– Что, и впрямь хороша была? – уточнила Лина.

– Врать не буду, Маргарита была очень интересной дамочкой, – вздохнул дедок, – только мне не по зубам…

– В смысле? – Лина сделала вид, что не поняла, хотя, уже догадалась, каким будет ответ.

– У меня таких деньжищ, чтобы с Марго замутить, отродясь не водилось, – неохотно признался мужчина. – К ней больших шишек из Москвы возили. Или, если хотите, бандитов, в то время это было практически одно и то же. Про шикарную сауну, которая начинала работать после отбоя в санатории, здесь только перешептывались, а вслух говорить боялись. Местные бандиты могли так за болтовню проучить, что потом оставался один путь – на кладбище.

– А кто крышевал их в то время? – тихо спросила Лина, не надеясь получить ответ.

– Говорили, что полицейские из Москвы, – пожал плечами мужчина. – тогда их, впрочем, называли милиционерами. А по мне, так эти субчики, если честно, с тех пор мало изменились, как их ни назови.

– Не помните, кто в то время командовал в сауне? – спросила Лина.

– Ну, сия тайна мне не известна, – пробурчал дедок и добавил, – а если бы и знал, то ни за что не сказал бы, поскольку в ближайшее время помирать не собираюсь.

– Почему вы все их так боитесь? Столько лет прошло, те менты и бандиты давно уже не при делах. Кто на пенсии, кто в могиле, все давно быльем поросло… – тихо сказала Лина.

– Много вы понимаете! – махнул мужчина рукой. – Мертвые не любят, когда их беспокоят. Вы приехали и уехали, а мне потом за вашу болтовню расплачиваться.

Он франтовато прикоснулся к козырьку кепки, дав понять, что разговор окончен, и заковылял прочь. Внезапно дедок обернулся и негромко сообщил:

– Есть тут один… бизнесмен, прости господи. Пашкой зовут. За воротами санатория ларек держит. Он-то молодой, а вот Колян, его папаша, тот в былые годы здешней сауной заправлял. Был, так сказать, местным авторитетом. Этот старый хрыч много чего должен помнить. Если на разборках да на «стрелках» другие бандюки ему память не отбили. Болтают, что московский журналист, ну тот, который в озере утонул, первым делом к нему заявился. И что? Где теперь тот столичный писака? В морге? Вешают лапшу на уши, что он в нашей луже захлебнулся. Так я и поверил! Мой вам совет, мадам: лучше не лезьте в это мутное дело и не задавайте лишних вопросов. Целее будете!

Мужчина сердито зашагал прочь, в поисках менее опасных «сомнительных удовольствий». Лина осталась размышлять на скамейке о тайнах Санатория имени Ленина. Гипсовый Куприн вопросительно взирал на нее цепким взглядом по-татарски прищуренных глаз.

Ларек, представлявший собой вагончик на колесах небесно-голубого цвета, раскалился под лучами июльского солнца и был в этот полуденный час практически пуст. Обитатели санатория проводили тихий час в тени аллей и в прохладе корпусов. Продавщица дремала за кассой, положив голову на полные белые руки. Внезапно дверь со стороны служебного входа резко распахнулась, и в ларек влетел высокий парень в видавших виды спортивных штанах и в вылинявшей голубой футболке, плотно обтягивавшей его могучий торс. Парень был разгорячен физической работой, на футболке его проступили темные пятна пота, а глаза диковато посверкивали в полумраке ларька.

– Валентина, кончай дрыхнуть, принимай товар, – рявкнул бугай, неприветливо зыркнув в сторону единственной покупательницы.

– Здравствуйте, – Лина улыбнулась как можно приветливее и, словно что-то вспомнив, спросила: – А вы случайно не Павел?

– Случайно, Павел, – неохотно согласился детина, поправив золотую цепь на шее, – а вы-то откуда меня знаете?

– Ну, Павел, вы же в деревне живете, здесь все про всех знают, – Лина старалась, чтобы ее голос звучал как можно естественнее и дружелюбнее, однако сельский негоциант насторожился.

– Я вас, мадам, в нашей деревне не видел, а санаторским до меня дела нет.

Он пробуравил Лину недобрым взглядом глубоко посаженных гляделок и для наглядности приподнял стул, на котором продолжала дремать продавщица. Девушка вздрогнула и открыла глаза, большие и сонные, как у местных буренок, однако со стула не поднялась. Парень грохнул стул с продавщицей об пол и выжидательно уставился на Лину.

– Вы угадали, я лечусь в вашем санатории, – Лина постаралась, чтобы ее голос звучал как можно дружелюбнее. – Могу я, Павел, задать вам всего один вопрос? – сказала она, не особенно надеясь на успех.

– Валяйте, только быстрее, – неохотно согласился сельский бизнесмен. – Буду сейчас, блин, сам машину разгружать. Водитель Толик, чудила белевский, в запой ушел. Вот и вкалываю тут один, как лох. Такой нынче у нас в Кутузове бизнес, нах…

– Можно полюбопытствовать, Павел, зачем к вам на днях приходил московский журналист? – спросила Лина.

– Зачем-зачем… Сигарет купить! – рявкнул парень так, что продавщица, дремавшая за кассой, окончательно проснулась, медленно сползла со стула и, одернув платье, на секунду оголившее молочно-белые ляжки, с испугом уставилась на шефа.

– Чего онемела, дура, двигай к машине за товаром, – скомандовал парень, – Я сейчас подойду.

Девушка неохотно вышла, бросив искоса на Лину любопытный взгляд.

– Вы еще здесь? – заорал Павел на Лину. Он мгновенно переключил гнев с продавщицы на покупательницу. – Магазин закрыт на учет. И вообще, что вам за дело, мадам, до того столичного жмурика? Он что, родней вам приходится?

Облокотившись о прилавок с противоположной стороны, Павел вновь зыркнул на Лину своими водянистыми глазками и принялся рассуждать вслух, с неприязнью поглядывая на любопытную покупательницу:

– Тот столичный мажор утоп в нашей луже, это факт. Сам по себе – не сам по себе… Какая теперь в сущности разница? Я вам так скажу: утонул пацан, ну и хрен с ним. А то приперся сюда позавчера из столицы весь такой крутой, пальцы веером, морда кирпичом. Мол, ща ты мне все расскажешь про ваши пацанские дела. Щаззз, разбежался! Было бы, о чем базарить. Батя давно от дел отошел, болеет, а я тогда пешком под стол ходил, вааще не в курсах был.

– Полагаю, столичный журналист вас про «Черную розу» спрашивал? – уточнила Лина небрежно. – Говорят, в то время в сауне неплохие денежки крутились.