Эхо Миштар - Софья Валерьевна Ролдугина

Уже у самых ворот сквозь толпу провожавших протолкалась Верда, пунцовая от смущения, и вручила свежий, горячий хлеб, пахнущий мёдом и орехами.

– Спасибо. Сама пекла?

– Мы с матерью… – Верда потупилась. – Я бы хотела с тобой в город пойти.

– Захочешь по-настоящему – дойдёшь и сама, – улыбнулся ей эстра. – Когда подвода поедет, напросись с ней. Сперва посмотри на город. Вдруг тебе не понравится?

– Понравится! – с жаром ответила Верда и смутилась ещё больше. – Ну, прощай, странник. А как тебя зовут-то?

– Никак. У эстр имен не бывает.

– А у тебя будет, – неожиданно упрямо сказала она. – Когда тебя в следующий раз спросят про имя, скажи, что тебя зовут… тебя зовут… Алар!

– Алар? «Желанный», значит? – расхохотался эстра, и Верда закрыла пунцовеющие щеки руками. – Где ж ты такое имя вычитала?

– В книге было, – пробормотала она пристыженно. – Про любовь. Я… очень красивое имя, да? – и Верда с вызовом поглядела на эстру.

Он смягчился.

– Да. Красивое. Прощай, Верда, и спасибо за имя.

– Прощай, – эхом откликнулась она.

Когда ворота захлопнулись, Алар накинул на голову капюшон и покрепче сжал руку Рейны.

Путь до города предстоял долгий.

ГЛАВА 2. ЮЖНЫЙ ВЕТЕР

Фогарта Сой-рон. Шимра, столица Ишмирата.

Фог сдалась на четвёртый день, когда умерла Ора.

До этого ещё можно было обманывать себя, уговаривать, что Алаойш просто сорвался в путешествие, не сказав ни слова ученице, как уже случалось раньше. Или что из дворца пришел вызов по делу величайшей секретности. Или что Дёран, легкая душа, зазвал старого приятеля в пьяный дом, а ласковые хозяйки не хотят отпускать сладкоречивого сказителя и красавца киморта слишком быстро…

– Тише, Ора. Тише. Скоро всё закончится, – прошептала Фог, поглаживая обессилевшую собаку по голове.

За какие-то несколько часов Ора отощала так, словно не ела целое десятидневье. Шкура присохла к ребрам, шерсть выцвела и свалялась клоками, а умные жёлтые глаза густо затянуло белёсой мутью. Сначала собака ходила кругами по дому, натыкаясь на углы, не понимая, что творится с ней, а потом легла в закутке, неловко вывернув шею, и стала тихонечко поскуливать. Фог пыталась сделать хоть что-то, влить в неё жизнь, заменить силу учителя своей, но не выходило.

– Тише…

Ора сунулась в ладонь сухим шершавым носом – и лизнула её. Фог зажмурилась, чувствуя, как перехватывает горло, точно железным обручем.

«Плохо, совсем плохо. Если он её больше держать не может, значит, либо сам при смерти, либо… либо… сброс».

Почему-то это пугало даже больше вероятной гибели.

«…наверно, я слишком верю в то, что он не может умереть».

Фог хотелось вскочить и побежать куда-то – безразлично, куда, лишь бы на месте не сидеть, лишь бы занять руки делом – в лаборатории ли, в кабинете, лишь бы не чувствовать, как с последним вздохом старой собаки уходит и отчаянная надежда.

Дышать Ора перестала к вечеру.

Ещё некоторое время Фогарта сидела неподвижно: долгое и мучительное ожидание вытянуло силы. Потом медленно поднялась на ноги – в мышцы тут же словно впились тысячи тонких иголочек, ступни обожгло холодом. Ора, превратившаяся в туго обтянутый шкурой скелет, лежала в углу, и побелевшие глаза влажно блестели. Фог отвернулась и вслепую махнула рукой, щедро черпая морт из текущих сквозь дом потоков. Знакомая схема «мысль-стремление-энергия» казалась сейчас невыносимо сложной. Фогарта уже тысячу раз избавлялась от неудачных результатов эксперимента, от мусора во дворе после осенних бурь, но сделать то же самое с Орой, ещё недавно живой, теплой, ласковой, было выше её сил.

– Я смогу.

Она сжала зубы почти до хруста и наконец вложила в морт нужную мысль и стремление.

Иссохшее собачье тельце вспыхнуло бездымным фиолетовым пламенем и рассыпалось мелкой золой. Давя всхлипы в груди, Фог шевельнула пальцами, сворачивая из края хисты круглый сосуд и придавая ему с помощью морт стеклянную твердость и прозрачность, а затем перенесла туда прах Оры и запечатала наглухо.

– Вот и всё, – прошептала Фогарта, вешая сосуд с прахом к себе на пояс. – Я развею тебя где-нибудь над лугом. Тебе бы понравилось.

Потом она спустилась в купальню и села на край бассейна, опустив ноги в тёплую воду. Небрежно подоткнутая хиста намокла, но Фог было всё равно. Хотелось опрокинуться в бассейн, нырнуть на самое дно и пролежать там несколько часов, дыша только морт, но время поджимало.

Если Алаойш не умер, а действительно достиг точки сброса, то оставалось всего восемь дней на то, чтобы отыскать его по следу спутника – так гласили записи таинственного киморта по имени Миштар.

В лабораторию Фог так и пошла – босая, в намокшей хисте, небрежно подоткнутой под пояс. В доме пахло чем-то горьким – то ли увядшими цветами чийны, то ли дымом.

«Я должна справиться. Должна».

В собственные силы не очень-то верилось. В последние месяцы