Полное собрание стихотворений и поэм. Том II - Эдуард Вениаминович Лимонов

дождей гудящих вечно…

Чёрной слякоти и камня

Источающего воду

Обними меня руками

В непогоду…

Обними, прижмись теснее

К мокрому плащу

Ведь всему, что сам умею

Я тебя учу

Как ходить жалеть, маячить

Никнуть в темноте

Наша клетка

Тесный ящик

Дождь нелепый и незрячий

Кольца теней от ветвей…

Белозубые улыбки

Нам далёких, недоступных

Чьих-то скромных дочерей

Девять тетрадей (1968–1969)

Первая тетрадь

«А бабушка моя была прелестница…»

А бабушка моя была прелестница

Бывало в кружево закутается вся

выходит вниз… и винтовая лестница

и плечи полоумные дрожат

А бабушка была средь кавалеров

И вечно кто-то подарки подносил

и руку надушенную хватал

и её рьяно целовал

И милый этот образ бабушки

во мне не трётся никогда

и помню эти руки бабушки

и как над ней горит звезда

В тазу ли моет голову она

иль пьёт шипящий чай

всё грустию и прелестью полна

И страшно далека…

«Была мне стра́шна телеграмма…»

Была мне стра́шна телеграмма

Пусть всё но чтоб не умерла

Какая дикая пустыня

Вокруг меня произошла

Темней и ближе мне та комната

где вся лежит в квартире номер раз

Какой уродливый любимый

непонимающий какой глаз

«В дни печального тихого пенья…»

В дни печального тихого пенья

я один из друзей молодых

Положил я на камень цветы

и оставил надолго их

И когда я вернулся то видел

что засохшими были цветы

И когда я вернусь то увижу

окончательно скрылись цветы

Сколь предчувствий и страшных и близких

и примет и намёков предметов

сколько диких измученных близких

сколько старых пота́йных портретов

Возникающий жизни характер

из того сочетанья — тяжёл

и извечно загнув свою спину

я тоску свою слабо повёл

Тучи красные тучи собрались

молоток за стеной не стучит

уж сапожник садится с семейством

его фартук на крю́ке висит

И я частник — торговый братец

мой же фартук на стуле висит

И мой предок в могиле лежит

и его под плитою лежит

Только пальцы мои средиземны

Только тоньше и ярче лицо

Лишь вино моё реже и реже

озаряет улыбку мою

И берёстовый короб набросив

всяких цепок и пуговиц и крючков

я бессмысленно странно роюсь

среди пуговиц цепок крючков

«Вот и тихо нагибаясь…»

Вот и тихо нагибаясь

вот и мило кувыркаясь

также горько надсмехаясь

жил на свете Нечитайлов

Украинских кладбищ кудри

говорили о любви

мраморной богини пышной

ко всеобщей тишине

«Екатерина Павловна Лопухина…»

Екатерина Павловна Лопухина

была простая женщина она

Екатерина Павловна страдала

от чёрной оспы умерла…

Вошли когда-то в двор её солдаты

пораненные воины спешили

и воду им она преподавала

болезнь с водою вместе забирала

и муж и дети всё вокруг поблекло

прямо со второго дня

Екатерина Павловна качаясь

глядела со второго этажа

«Я зайду завтра утром в этаж…»

Я зайду завтра утром в этаж

Некто Надя живёт в этаже

Эта Надя живёт ничего

Эта Надя живёт для меня

Мой тоскующий длинный нос

я введу внутрь её жилья

и пушистая клумба вздохнёт

под окном у неё наконец

«Я люблю и тебя и меня…»

Я люблю и тебя и меня

Я люблю свою славу, дружок

И себя и тебя и меня

и наш поздний часок

Я спокойный и сонный, дружок

Еле двигаюсь что-то ворчу

Я нечаянно ем и нечаянно пью

Я зелёный и добрый, дружок

Ибо я небольшой человек

потому и натура добра

И кусочек плеча изогнут

так как будто бы жизнь вся стара

«Редко я ел в эти дни бежавшие…»

Редко я ел в эти дни бежавшие

Редко картошку я целовал

Соль и хлеб прибавляя, и упавшие

было силы мои возвращал

Ах, коренная привычка к еде

на потолке нашем ехали лошади

толстые тонкие или вовсе нет

и большие они проезжали по площади

и та которую я ехать и вот… да

но летя я летел с вами с ними

и вся воздушная поддерживала среда

и отдельно летало милейшее имя

развевалось… вилось… а я был и я нет

Лента лента какая розовая

какая синяя какой девиз. привет

где смешно и где смешно. аллея берёзовая

вечер. чаны… пары виются

вверх виются и пары, шары!

и улыбки. улыбки льются

и пары и шары и шары!

цвет волос абрикос — водка, водка!

жёлтые сливы, жёлтые сливы!

ты — это длинная надувная лодка

вплывшая под вечерние оливы

вот и такова история вечера

кувыркаясь и падая и взлетая опять

и моя первая рука искалечена

и моя вторая рука раз пять

«Голубь взлетая весело видел…»

Голубь взлетая весело видел