Влюбленность, любовь, зависимость. Как построить семейное счастье - Ольга Красникова

Там, где мать отпускает ребенка в мир, научив заботиться о себе, свобода возрастает в любви. Любовь материнская основана на заботе и удовлетворении потребностей; любовь партнерская основана на самостоятельности и ответственности. Любовь взрослая и зрелая предполагает свободу, как один из принципов отношений, вплоть до свободы отношения разорвать, оставить, завершить. Это одна из самых страшных истин любви: я готов к тому, что другой наши отношения прекратит, и я уважаю его свободу, хотя мне больно и горько! Я люблю, значит, я уважаю свободу моего любимого! Для матери такая любовь – подвиг. Предельный пример дает нам Богородица, которая не пыталась умалить свободу Сына Своего, даже свободу пострадать и быть казненным на Кресте, хотя «оружие прошло Ее душу» (Лк 2–35). А для партнеров уважение свободы любимого – условие. «В отличие от симбиотического союза[31], зрелая любовь – это союз, условием которого является сохранение целостности и индивидуальности партнеров… В любви возникает парадокс: двое становятся одним целым и все же остаются двумя существами»[32], – опять прибегнем к авторитету Э. Фромма.

Свобода в любви проявляется в том, что каждый может оставаться в отношениях самим собой – нет необходимости себя неволить и понуждать «что-то из себя представлять», стараться понравиться. Это не требуется, так как нужен именно Я. Свобода быть собой и только собой – особая награда в любви, так как открывается возможность не только проявлять себя, но и развиваться. Любящий априори признает право своего партнера на развитие, каким бы оно ни было. Это не значит одобрения или согласия с самим выбором – возможно, ошибочным, возможно, греховным или преступным. Но сама возможность развиваться в лично выбранном направлении – дело свободы. Признавать друг за другом это право на выбор – дело любви.

К сожалению, нередко свобода быть собой становится целью человека, а не условием любви. Тогда в отношениях такому человеку придется все время контролировать себя и другого, чтобы другой или он сам «свободу» не потревожили. И это уже не любовь, а зависимость, так как контроль – себя и другого – становится главной задачей, настороженность – основным фоном отношений. В такой ситуации человеку не только трудно любить, то есть видеть и слышать другого, но и трудно вступать в отношения, потому что отношения предполагают выход за пределы себя, хотя бы на время. В отношениях люди в чем-то отступают от себя ради другого, но самоограничения любви совершаются с радостью. Таких самоограничений может быть много, главное, чтобы они были сознательным выбором и не нарушали границ, установленных личностью. Здесь имеет место компромисс между искусством любить, и значит – ограничивать самого себя, и искусством оставаться собой. Разумеется, такой компромисс доступен зрелой личности и невозможен в созависи-мых отношениях, где собственные границы не видны обоим в паре. Например, один мужчина воспринимал требование своей жены не курить в комнате как ущемление своих границ. Он отказывался выходить из дома, говоря: «Принимай меня таким. Я курящий, и ты выходила за меня такого». Другой пример: женщина часами рассказывала маме про свою семейную жизнь с подробностями, за что на нее очень обижался муж, а она отвечала с вызовом: «Да, мы, девочки, очень любим поболтать. Меня не исправишь».

В любви неуместны условия и сослагательное наклонение: «Я бы тебя любила, только если бы ты…» или «Если бы ты меня любила, то ты бы…, а раз ты этого не делаешь, значит, ты меня не любишь». Как только появляется подобное «если» – это симптом манипуляции[33]. И тогда можно с уверенностью сказать, что в данный момент любовь отошла в сторону (или ее здесь изначально не было).

Любовь – это дар и милость, ее невозможно заслужить. Это на своем горьком опыте знают безответно любящие – что бы они ни делали, как бы ни старались, они не могут добиться, чтобы любимый ответил на их чувства взаимностью. В таких случаях остается только с горечью признать и принять свое бессилие. Но как же это бывает сложно! Легко давать советы: «Смирись! Перестань бороться – все равно ничего не поделаешь! Хватит переживать, забудь!» А в душе долго еще теплится надежда «а вдруг?» Разумные, взрослые люди, попадая в похожую ситуацию, начинают порой рассуждать, как подростки: «Может, мне похудеть/поправиться?»; «Я, наверное, слишком мало зарабатываю»; «Это все из-за того, что я…». Тщетно они пытаются понять причину, придумывают рациональные объяснения. Причина тут одна: «Ну не люблю я тебя! Как ты не понимаешь?!» Очень страшно и больно услышать такие слова. Рана может остаться на всю жизнь и иметь необратимые последствия – человек может решить, что с ним «что-то не так», что «таких как он» нельзя любить, что «никто никогда его не полюбит» и тогда… либо «если не с ним, то ни с кем (мне никто не нужен)», либо «если не с ним, то с кем угодно (мне все равно)». То, что многие называют распущенностью, часто есть не что иное, как проявление отчаяния человека, который больше не верит, что существует Встреча и что любовь возможна, или убежден, что даже если любовь и случается в этом мире, то только не у него. Лишь изредка, в каком-то «измененном состоянии сознания», например, сквозь пьяные слезы, у него может прорываться мечта о любви и обида за то, что она посещает всех, кроме него. Но боль, с которой он столкнулся в своей жизни, скорее всего, была такой силы, что нет у него ресурса (или он его в себе не чувствует) для преодоления страха перед возможностью вновь пережить этот «ужас око-лосмертного состояния». Поэтому, осуждая грех, не торопитесь судить грешника – вы не знаете, что ему пришлось пережить.

Иногда люди из сострадания пытаются утешать «безответного страдальца» как жертву несправедливых мучений. Но не нужно забывать – любовь есть дар! Любовь не может принести ущерб, о котором нужно жалеть. Опыт любви, пусть даже невзаимной, – это шанс для развития и преображения личности. Многие считают «утешение страдальцев» священным долгом психолога и очень удивляются, когда тот отказывается жалеть и избавлять от страданий. В этом-то и проступает инфантильность: утешение и избавление от страданий рассматривается как важнейшая задача, а взросление – при чем тут оно? О нем можно поговорить как-нибудь в другой раз… «Утешать скорбящего – это не стараться отменить, упразднить его страдание, а помогать ему в его душевном труде переживания скорби. Парадоксально, но так: утешать – это помогать страдать», – считает известный психотерапевт Ф. Е. Василюк[34].