И вновь Золотая Неделя! - Павел Смолин

— Существует одна экспериментальная процедура…

— «Когда вы узнаете всю правду, оттащите это существо в лабораторию сами!», — Процитировал я вчерашние слова Ито-сана.

— Нет! — Подпрыгнул отец, — Все совсем не так!

— Но все ведь именно так! — Развел я руками, — Очередного еб*нутого поплавило, и из-за этого меня отправляют на опыты!

— Это не опыты! — Отверг обвинения батя.

— Но факт остается фактом — мне придется доказывать, что я человек! Тебе самому не смешно?!

— Абсолютно не смешно! Но прошу тебя, постарайся нас понять!

— Нааас?.. — Удивленно протянул я.

— Меня и Хомуру! — Не стал юлить отец, — Нам уже очень давно приходится отклонять просьбы от медицинских центров по всему миру позволить им тебя осмотреть!

— Меня же доктор Сугавара чуть ли не на клетки разбирал!

— У него нет подходящей аппаратуры!

— А у отряда 731 такая найдется! Спасибо, дорогой отец! — Я встал со стула, поклонился и пошел на выход из номера прямо в халате и тапочках.

— Куда ты?!

— Пойду сдамся первому попавшемуся копу, а когда набегут журналюги, расскажу им что собственные родители под давлением неблагодарной безумной твари из «Хонды» готовы превратить собственного сына в лабораторную крысу! Надеюсь, они дадут мне политическое убежище!

В коридоре уперся в одетую в брючный офисный костюм маму.

— Я буду сопротивляться! — Предупредил я ее.

— Я не стану тебе мешать, — Она покачала головой и посторонилась.

И правильно! Тебя вообще в семью приняли, и вот такая у тебя благодарность для образцового сына?!

Пылая от подросткового бунта, прошлепал к лифту, нажал кнопку, раздраженно, но аккуратно — я же себе не враг, пнул дверь — вонючая кабина едет вниз, и до меня доберется не скоро, и вышел на все еще не запертую (и правильно!) пожарную лестницу. Здесь перед мной во всем величии вырисовался важный сюжетный выбор — и вправду пойти на улицу и осесть под крылышком у пиндосов (Хэруки я себе как-нибудь вытащу, не проблема), либо…

Вздохнув, похлопал себя по щекам, возвращая самоконтроль, и пошел наверх — к своему новому другу. Дверь оказалась заперта, и я, ничтоже сумняшеся, в нее постучал.

Раздались неразборчивые женский и мужские голоса — отдыхает суперзвезда — и, после небольшой паузы, мне открыл одетый в серый шелковый халат Сталлоне, судя по всему, благополучно сплавивший свою гостью.

— Доброе утро! — Вполне жизнерадостно поприветствовал он меня.

— Доброе! Я сбежал от родителей, поэтому пришел попросить у вас взаймы какую-нибудь одежду и билет до Токио!

Сталлоне похлопал глазами и заржал. Просмеявшись, приглашающе махнул рукой:

— Заходи!

Отлично! Актер указал мне рукой на диван в гостиничной гостиной (пробоину закрыли хомутом, воду собрали и положили чистый сухой ковер), сам ушел в комнату, откуда быстро вернулся одетым в костюм и с кипой шмотья в руках, которую бросил около меня и уселся в кресло со словами:

— Ну рассказывай, что там у тебя!

Кратенько рассказал, в процессе выбрав себе джинсы и черный балахон — Сталлоне выше меня чуть больше чем на полголовы, но несоизмеримо шире, но беглым ли подросткам воротить нос от «оверсайза»?

— Не человек, значит? — Хмыкнул актер.

— Представляете? — Риторически спросил я, — А я на них пашу как проклятый шесть дней в неделю по десять часов минимум, — Почувствовав укол совести, честно добавил: — Это с учетом школы, правда, но мне там и делать нечего!

— Я тоже всегда считал школу пустой тратой времени! — Поделился Сталлоне.

— У меня немного другая причина — я тупо все знаю, — Развел я руками.

— То есть?

— Минимум всю школьную и университетскую программу!

— Врешь! — Отмахнулся он.

— Хрен там! Меня по нашему главному каналу NHK показывали в качестве мальчика-гения!

— Даже так? — Хмыкнул Сталлоне.

— В Японии меня знают все! В остальной Азии — многие! — Поведал я ему об истинных масштабах личности Одзавы Иоши, — Популярней меня только Годзилла!

— Не знал! — Хмыкнул Сталлоне, — Но ничего удивительного — я никогда особо не смотрел на Азию, уж прости за честность.

— Да че уж там, культурно-языковой барьер очень высок, — Отмахнулся я.

Рембо задумался и полминуты потупил на мои тапки. Видимо, приняв решение, попросил подождать и пошел к себе в комнату. От нефиг делать понюхал початую бутылку шампанского в ведерке с полурастаявшим льдом. И когда он успел? И выглядит так свежо и по-голливудски, зараза! Профессионал, что тут сказать.

— Сейчас привезут кроссовки, где-нибудь позавтракаем, и я посажу тебя в самолет до Токио! — Вышел из комнаты Сталлоне с мобильной (сотовой?) «Моторолой» в руке, — Но после этого, уж прости, мне придется все рассказать твоим родителям!

— Спасибо большое, мистер Сталлоне! — Без поклона и продолжая сидеть поблагодарил я его.

К черту, с сегодняшнего дня новое правило — никаких поклонов за пределами Азии!

— Да ладно, я и сам был подростком! — Отмахнулся он и уселся напротив.

— Больно было в «Первой крови» сниматься? — Задал я ему платиновый вопрос.

— Очень! — Хохотнул он, — Когда я падал на дерево, сломал себе ребра, так что боль на моем лице в этой сцене — настоящая!

— Круто! — Оценил я, — А мне недавно руку битой сломали!

— Я уже ничему не удивляюсь! — Фыркнул он и траванул еще байку: — А когда снимали сцену, где я пробираюсь по краю скалы, я обернулся и понял, что вся съемочная группа привязана к деревьям и машут мне, мол у них все под контролем. «Добро пожаловать в экшены!» — сказал я тогда себе.

— Находящиеся на низком уровне развития технологии не позволяют снимать все в павильонах, и актерам реально приходится рисковать жизнью! — Кивнул я, — Еще лет двадцать, и сцену с крысами можно было бы снять в тазике с водой, не загоняя вас в холодную шахту!

Сталлоне поежился — не очень приятные воспоминания.

— А можно позвонить кое-кому? — Обнаглел я.

— Без проблем! — Протянул мне Сталлоне мобильник.

Поблагодарив, набрал предусмотрительно запомненный номер моего бывшего жилища.

— Алло? — К счастью, трубку взяла Нанако, при ином исходе я бы отключился.

— Как там обстановка?

— Иоши-сама!.. — Пискнула она.

— Тсс! — Шикнул я.