Какая чушь. Как 12 книг по психологии сначала разрушили мою жизнь, а потом собрали ее заново - Мэриэнн Пауэр

В 29 я получила свою первую серьезную должность: редактор статей в газете, и моя зарплата наконец выросла. Славные были времена! Я ездила на такси, как будто это автобус, и все время ела вне дома. Покупала дизайнерскую одежду, потому что считала, что должна соответствовать образу Большой Шишки, Редактора Газеты. Я постоянно выглядела так, будто только что вышла из салона. Потому что так оно и было.

Но под всеми этими сумками и платьями я чувствовала себя обманщицей. Я постоянно боролась за то, чтобы оставаться лучшей, и в конце концов сдалась и оставила свою большую работу и большую зарплату, чтобы стать фрилансером. Мои траты стали еще более хаотичными. Каждый раз, получая чек, я шла праздновать и прожигать его, и через неделю оставалась без гроша. Каждый год я обещала себе, что стану лучше обращаться с деньгами, что повзрослею, и никогда не выполняла обещание…

Я оторвалась от записей. Кофейня наполнилась болтовней парочек и друзей. У меня дрожали руки. Как я могла не замечать, что деньги настолько сильно влияют на мою жизнь?

Я всегда думала, что моя проблема в простой нехватке денег, но теперь поняла, что нет такой суммы, которой бы мне хватило. Я из тех людей, кто остается без гроша через пару лет после выигрыша в лотерею. «Понятия не имею, куда все подевалось», – сказала бы я журналистам, фотографирующим меня в доме с десятью спальнями, бассейном, салоном красоты и золотыми кухонными кранами.

Я заплатила Ј14,75 за яичницу и два кофе.

Рейчел была на кухне, просматривала почту. Она не из тех, кто боится коричневых конвертов, в отличие от меня.

– Как все прошло? – спросила я.

– Кто-то сделал «Турецкий восторг» с мартини, – ответил она.

– Это еще что за хрень?

– Без понятия, но он такой мощный, что я полвечера не могла раскрыть половину рта. А что насчет тебя – как там твое свидание со счетами?

– Нормально, – соврала я.

Было слишком стыдно рассказать ей о своих отношениях с деньгами. Ее были превосходными. Она всегда знала, сколько пришло и сколько ушло; всегда была щедра, но не кичилась этим.

Я пошла к себе в комнату и набрала Шейлу. Спросила, какое у нее первое воспоминание о деньгах.

– Я помню, как мама злилась, если мы забывали выключить свет или обогреватель.

– Это как-нибудь влияет на тебя сейчас?

– Я осторожна со счетами. А что у тебя?

– Я помню, как папа пошел в гостиную и стал разбрасывать бумажки.

– Ах да, я совсем забыла об этом. Это вообще реальное воспоминание? Мне иногда кажется, что мы его выдумали.

– Как мы могли выдумать одно и то же?

– Ну не знаю. Так что оно для тебя значит?

– Что я разбрасываюсь деньгами.

– Вот так и рожай детей. Что бы ты ни делал, ребенок вырастет и будет винить тебя во всех своих бедах.

Но я никого не винила, кроме себя. Я была взрослой. У меня был выбор. Я просто продолжала выбирать неправильно.

Кейт предложила выписать все свои предрассудки и вредные привычки, связанные с деньгами, так что я снова раскрыла блокнот и записала много такого, о чем раньше даже не подозревала.

Во-первых, чувство вины. Я чувствовала себя виноватой, когда у меня было больше денег, чем у других, так что, как только у меня появлялись деньги, я тут же их отдавала: покупала нескончаемую выпивку на всех и всегда оплачивала общие обеды. Но было и еще кое-что: думаю, я покупала людям подарки, чтобы нравиться им. Если я плачу, значит, они, скорее всего, будут где-то рядом. Я не была самой веселой или симпатичной, зато могла быть самой щедрой.

С философской точки зрения, крохоборство было для меня самым тяжким из грехов. Я всегда считала, что это скучно, эгоистично и низко: заботиться о деньгах. Я выше этого! Вот так, сидя на своей кровати с блокнотом, я осознала: я считала деньги ниже своего достоинства.

Я совершенно не повзрослела в отношении денег. Я их боялась. Кейт говорит, что есть множество женщин, которые ждут, что появится Прекрасный принц и изменит их бедственное положение; но неужели это про меня? Не думаю. Хотя, с другой стороны, я всегда была жертвой в отношении денег. Я не следила за расходами, а потом играла в «бедную Мэриэнн», которая не может даже заплатить за автобус. Сложно представить, сколько раз Шейла вытаскивала меня из долгов.

И наконец, я всегда думала, что деньги приходят и уходят, так что лучше с ними не соприкасаться, не смотреть за ними и не строить на их счет никаких планов, что возвращает нас к моему первому воспоминанию.

Кейт (как и Сьюзен Джефферс в «Бойся…») советует смотреть на свою жизнь с точки зрения того, что все в ней произошло наилучшим образом, именно так, как надо. В этой части включается «любовь»: ты должен научиться любить себя и свои жизненные уроки.

Я написала: даже несмотря на то, что я потеряла кучу денег, мне было весело. Я рада, что каталась в Нью-Йорк, покупала дизайнерские сумочки и ела в модных ресторанах. Такое уж было время, и я взяла от него все. До меня также дошло, что у этого есть и другая сторона: как бы шаблонно это ни звучало, деньги не делают тебя счастливее; они просто помогают лучше заделывать трещины и разломы в твоей жизни.

Кейт считает, что нет ничего хуже, чем держать себя в неведении относительно своих финансов, поэтому моим заданием на следующую неделю стало просмотреть все свои банковские счета, чтобы добиться, как говорит Кейт, «финансовой ясности». Она предупредила, что это будет непросто. И была права.

Следующий день, воскресенье, был будто специально создан для ленивого лежания на диване, но вместо этого я села в поезд и поехала к маме, чтобы разобраться со своими финансами.

Смотреть на цифры было очень страшно.

Спустя четыре часа наконец стало видно дно моей долговой ямы.

Я впервые все посчитала и поняла, что мой долг составляет 15 109,60 фунтов. 6000 я задолжала Шейле, 7000 овердрафта было на бизнес-счете, и 2109,60 на текущем счете. Меня затошнило. Как я могла быть такой безответственной? Как можно было не знать, что я в таких ужасных долгах?

Пятнадцать тысяч фунтов долга. Без ипотеки и без детей. Этому не было никакого оправдания. Пятнадцать тысяч. Это число все крутилось и крутилось у меня в голове.

Кейт говорит, что нельзя терзать себя за прошлое – это не помогает. Но я себя истязала. Я ужасно злилась на себя. И стыдилась себя.

Я больше не видела никакой позитивной стороны в своих тратах, и никаких философских уроков. Смотреть на счета было все равно что смотреть в волшебный шар. Я видела о себе все: я была безответственной, тупой, беспечной и ограниченной. Испорченным ребёнком.

Я закрылась в ванной и стала рыдать на унитазе. Потом набрала ванну. Капнула в неё масло, которое подарила маме на Рождество, – «Гранатовый вечер», Jo Malone, 40 фунтов, – и порыдала ещё немного. Эта ванна, возможно, стоила мне 5 фунтов.