Презент от нашего ствола - Сергей Зверев

– Хорошо, у меня тогда все. Давай, Виктор Петрович.

Незнакомец чуть выдвинулся вперед и с приятной улыбкой, обнажающей белоснежные зубы, поздоровался:

– Ну, здравствуйте, орлы!

– Здравия желаем, товарищ полковник!

– По-моему, была команда вольно? Расслабьтесь, мужики. Я таки действительно полковник Российской армии, но все мы прежде всего российские солдаты, а значит, товарищи. Там, куда мы летим и где нам предстоит выполнить свою работу, мы не будем по званию. Потому что для тех, кого мы должны обезвредить, мы все – враги. Смертельные. Поэтому запомните. В боевой обстановке, а именно такая обстановка ждет нас в пункте назначения, я для вас Волк. Просто Волк.

– А у нас Медведь есть, – выкрикнул Игорь Колодеев и кивнул на Локиса.

– Знаю, – сказал незнакомец и опять улыбнулся. – Мне ваш командир дал подробные характеристики о каждом из вас. Знаю о всех ваших заслугах и достоинствах. По моей просьбе из вашей части отобрали лучших. Самых лучших. Кроме всего прочего, все вы, правда, в разной степени, но владеете английским языком. Ду ю андастэнд ми?

– Йес, сэр! – прогремело в ответ.

– Итс о'кей! Скорее всего ваше знание английского вам не пригодится. Лучше бы вы знали пушту или таджикский. Однако, как вы все уже поняли, по легенде мы – солдаты одной из стран НАТО, ранее состоявшей в Варшавском Договоре, солдаты страны, которая сейчас участвует в миротворческой деятельности в Афганистане по мандату Организации Объединенных Наций. Это чтобы не вызвать, скажем так, лишних вопросов у аборигенов. А все натовские военные в Афганистане владеют английским языком. Сами понимаете, что в том случае, если события пойдут не по сценарию, мы ни в коем случае не должны стать поводом для международных скандалов и осложнения отношений между Россией и той страной, чьи погоны сейчас на ваших плечах. Если возникнут сложности – от формы лучше избавиться, ну а в случае форс-мажорных обстоятельств, например, попадания в руки врага – абсолютное молчание. Понятно, я надеюсь?

– Понятно, – твердо ответил Локис на этот раз один за всех.

– Ваш командир уже спрашивал, но я повторю, чтобы быть уверенным, что вы отдаете себе отчет в том, куда и зачем направляетесь. Никаких неприятностей у тех, кто откажется лететь, не будет. Гарантирую. Итак, кто со мной – один шаг вперед.

Все отделение, в котором было одиннадцать десантников, сделало шаг вперед.

– Ладно, ребятки, – сказал их новый командир и почему-то вздохнул. – Пойдемте к самолету, он уже подрулил.

Спустя двадцать минут военно-транспортный «Ил-76», разбежавшись, оторвался от бетонки и, набрав высоту, взял курс на юго-восток.

На крутой валун, нагретый полуденным солнцем, бесшумно и стремительно взобрался гигантский варан, длиной почти метр. Белые гребешки, полосками тянувшиеся вдоль его иссиня-черного тела, делали его практически незаметным на сером камне. Варан замер, подняв вверх правую лапу, задергал языком, раздвоенным, как у змеи. Ящерица не двигалась, будто раздумывая, стоит ли идти дальше.

Метрах в пятнадцати от валуна, на котором сидел варан, чуть ниже по склону, двое смуглых мальчишек суетились вокруг небольшого костерка. Костер поддерживался в основном пучками сухой травы, которую мальчишки собирали окрест, – дрова в этом краю были на вес золота. Над костром на трех камнях стоял старый мятый котел с закопченными краями.

Рахматулло, племянник афганки, смутившей рыжеволосого лейтенанта, достал из-за пазухи три рулона мягкой туалетной бумаги.

– Азизулло тебе позволил взять это? – удивленно спросил у него его приятель Ахмад.

– Я у него не спрашивал, – лукаво ответил Рахматулло, рассматривая котенка, изображенного на упаковке бумаги. – В конце концов, это ведь я принес в дом, а не он. Он принес ящик риса и две фляги масла, а потом еще и мешок муки принес. А я только воду и вот эту бумагу.

– А зачем вода?

– Я не знаю. Мне не понравилась, она колючая – с пузырьками, горькая и соленая. Нехорошая вода. Но тетя говорит, что неверные только такую и пьют.

– Да, твоя тетя много знает, – уважительно заметил Ахмад. – Только зачем эти знания женщине? Ее дело заниматься детьми. Так велел Аллах.

– Тетя говорит, что в Пакистане у женщин больше прав. Они там учатся в школах и даже в университетах. Там была одна женщина, которую выбрали главной во всей стране, она была самой главной. Представляешь, самой главной в стране! Ей даже солдаты подчинялись. И офицеры.

– Не может быть! Такого просто не может быть!

– Моя тетя еще ни разу не обманула меня. Она ведь и сама училась в школе в Кабуле. Правда! Только она рассказывала, что эту женщину потом все-таки убили.

– Вот видишь! Женщина должна заниматься домашними делами, а не делами государства.

– Может, и так. Ну что, положим в костер эту бумагу? Она должна хорошо гореть.

– Подожди, еще есть трава. Может быть, сможем обойтись без твоей бумаги. Бумага и зимой пригодится.

– Она быстро горит, – а тепла мало. Я знаю, – авторитетно сказал Рахматулло.

– Все равно жалко. Интересно, а неверные тоже топят ей свои очаги? – задумался Ахмад.

– А ты не знаешь? – захохотал Рахматулло. – Ты не знаешь, зачем им эта бумага?

– Зачем?

– Они вытирают бумагой свой зад, после того как опростаются!

– Бумагой?! Они что, не моют свой зад водой?

– Нет! Они вытирают свой зад бумагой. Вот такой бумагой. И не подмываются после этого!

– Тьфу! Свиньи! – возмущенно сказал Ахмад. – Как от них, должно быть, воняет!

– Они льют на себя всякую пахучую воду, которая перебивает запах дерьма, – объяснил Рахматулло и заглянул в котел. – О! Сейчас потечет! Я все-таки подброшу эту бумагу для задниц неверных в костер.

Левой рукой, чтобы не осквернить чистую правую, он положил рулон туалетной бумаги в огонь. Рулон стал темнеть по краям, а потом вспыхнул весь, и огонь от него стал лизать закопченные бока котла.

Варан, стоявший на нагретом валуне, опустил, наконец, свою правую лапу и, мгновенно развернувшись, исчез в нагромождении камней. Он решил не искушать судьбу и пойти к воде кружным путем. Осторожная ящерица была права – мальчишки занимались опасным делом. Они выплавляли тол из снаряда советской гаубицы. Эти снаряды можно было в изобилии отыскать в окрестностях кишлака, когда-то тут шли серьезные бои за обладание господствующей над долиной высотой.

Впрочем, за мальчишками наблюдала не только ящерица. Шестилетняя девчушка в красных шароварах, светлом платьице и расшитой тюбетейке, из-под которой выбивалось множество тоненьких черных косичек, незаметно для мальчишек увязалась за ними и, спрятавшись за камнями, наблюдала за их действиями. Это была младшая сестренка Юнуса, слепого мальчика-муэдзина, который потерял зрение, когда вот так же добывал взрывчатку из неразорвавшегося снаряда. Боеприпас взорвался на костре, двое его приятелей погибли, один остался без рук, а Юнус навсегда потерял возможность видеть белый свет.