К истории купеческого капитала во Франции в XV в. - Софья Леонидовна Плешкова

уверенность в том, что большая часть генуэзцев поддержит французов, если король соизволит отдать распоряжение о вступлении в Геную [66, IV, 242]. Планам советника Карла VII не суждено было свершиться. Франция еще не была готова к решительным действиям, ограничиваясь дипломатической борьбой.

Такую же неудачу потерпела кампания Карла VII в отношении захвата герцогства Милан. Притязания Франции были основаны на праве герцога Орлеанского на сеньорию Асти и вызывали тревогу за престол у герцога Миланского. В свое время опасность перед сильной Венецией заставила Милан искать союза с Францией. Теперь, предвидя печальный результат этого соглашения, герцог Миланский заключил союз с королем Арагона Альфонсом V [66, IV, 246]. Столкновение с арагонским королем сделало безуспешным для Франции начало итальянской политики.

Между тем в это время стараниями Жака Кёра, оставившими след в финансовых отчетах [121, 235], было положено начало франко-арагонским торговым отношениям. Переговоры 1450–1454 гг. между Карлом VII и королевой Марией привели к заключению торгового соглашения сроком на 31 год [86, 8, 117].

Одновременно с попыткой утвердиться в Италии Францией были предприняты дипломатические шаги в отношении Египта. Политика французского короля на востоке строилась главным образом на разногласиях между итальянскими республиками Венецией и Генуей, с одной стороны, и восточными монархиями — с другой. Стремление к укреплению позиций на востоке являлось одним из рычагов в итальянской политике Франции, так как наносило удар по торговому владычеству в Леванте давних соперников французского купечества.

В 1402 г. между Карлом VI и Тимуром Тамерланом был заключен благоприятный для обеих сторон торговый договор, ставший прологом будущих отношений.

После смерти Тимура Тамерлана политическую обстановку на востоке стали определять турки. Усиление турецкой опасности обусловило расстановку политических сил в Западной Европе. Идея создания восточного блока против Турции была особенно популярна среди итальянских республик, которые не без основания усматривали в агрессии Османской империи крах своей торговой монополии на востоке. Поддерживаемые Римской церковью и Габсбургами, они противостояли другому складывавшемуся блоку. Итальянская политика и столкновение Франции с Габсбургами в Северной Италии сближали Францию с Турцией, союз между которыми окончательно утвердился в 1536 г. знаменитыми «турецкими капитуляциями». Этот договор развязал руки туркам в борьбе против Габсбургов и Венеции, а Франции удалось укрепить свое политическое влияние в Турции и вовлечь последнюю в орбиту своей внешней политики. Вся предшествовавшая этому история французского проникновения на Ближний Восток была последовательным и целенаправленным процессом, одним из этапов которого явилось франко-египетское соглашение 1447 г.

В 1447 г. французское посольство в Египте, возглавляемое помощником и компаньоном Жака Кёра Жаном да Виллажем, доставило Карлу VII ответное послание султана Джамака, согласно которому французскому купечеству были гарантированы льготные условия торговли в Египте [24, 133–134]. Инициатором этого посольства был казначей французского короля, по достоинству оцепивший перспективы восточносредиземноморской торговли.

Благоприятный исход этого посольства имел своим результатом получение торговых привилегий на острове Родосе, находившемся под влиянием Египта [24, 107].

Торговля на востоке, открывавшая для Франции большие перспективы, была одобрена Римской курией. В 1446 г. Жак Кёр получил официальную санкцию от папы Евгения IV [71, 117]. Благосклонность Римской церкви в отношении Франции в это время объяснялась активным участием французских королей в борьбе за единство церкви. В 1449 г. усилиями французской дипломатии был положен конец «великому расколу». Немалая заслуга в этом принадлежала Жаку Кёру.

Впервые казначей Карла VII зарекомендовал себя на дипломатическом поприще в посольстве 1446 г. к герцогу Савойскому, бывшему в то время антипапой Феликсом V. Поддерживая римского папу Евгения IV, французский король стремился добиться от антипапы отказа от престола. Поэтому на савойское посольство возлагались большие надежды, которые не замедлили оправдаться. Французским послам удалось склонить герцога Савойского Амадея к признанию папы Евгения IV и к согласию на епископский сан. Как отмечалось, Жак Кёр был вознагражден за участие в этом посольстве буллой, покровительствующей левантийской торговле.

Однако после смерти папы Евгения IV борьба за папский престол возобновилась. В связи с этим в 1448 г. — состоялось знаменитое посольство Карла VII в Рим, организация которого принадлежала королевскому казначею. Из Марселя были предварительно отправлены одиннадцать морских судов, доставивших в Рим всю необходимую для этой важной миссии экипировку. Вслед за ними в сопровождении трех судов направились Жак Кёр и королевский секретарь М. де Шатель. По словам современников, послы прибыли в Рим с большой помпой. Торжественный кортеж из трехсот всадников, сопровождавший французов, вызвал восхищение и удивление. Это был символ возрождавшегося могущества Франции. Представительность и богатство французского посольства поразили воображение папы Николая V, писавшего позднее Карлу VII о том, что к чести короля за последние шестьдесят лет в Риме никто не помнил столь блестящего посольства [79, 140]. Переговоры оказались плодотворными.

Определенной оценкой роли Жака Кёра в этом римском посольстве было участие папы Николая V в дальнейшей судьбе королевского казначея. Булла в защиту осужденного и предоставление ему убежища после побега из Франции были данью за участие в делах Римской курии [79, 436]. Не исключено, что тесные контакты с Римом скреплялись кредитами Жака Кёра, хотя следов об этом в документах не осталось.

Одной из последних миссий казначея Карла VII было участие в финансировании нормандской военной операции. В 1449 г. блестящие победы французской армии привели к освобождению Руана. Взятие города положило начало освобождению Нормандии. Но дальнейшее продвижение войск ставило Карла VII перед необходимостью поисков новых средств. В этот период Жак Кёр предоставил королю очередную субсидию в размере 200.000 экю [66, V, 427–428].

В документах упоминается о личном участии казначея французского короля в переговорах с англичанами. Направленный Карлом VII в нормандский город Шербур, Жак Кёр вел переговоры с английским капитаном Томасом Говером, обещая за снятие осады 4.000 экю и выдачу пленных [66, V, 428].

Преданность королю, доказанная успешной службой, обеспечила Жаку Кёру всестороннюю опеку короны, которая в свою очередь благоприятствовала использованию должностного положения в личных интересах. В документах почти не сохранилось сведений об официальных доходах казначея Карла VII. Единственное упоминание об этом касается вознаграждения королевского комиссара провинциальными штатами Лангедока и Оверни. Согласно этим данным, в течение 12 лет Жак Кёр получил свыше 25.000 ливров (около 24.000 в Лангедоке [86, 8, 104, 105, 108, 112, 113] и более 1.080 ливров в Оверни [139, 2, 206, 209, 211]).

Факты, приводимые прокурором Жаном Дове, свидетельствуют о том, что ни одна акция в многогранной деятельности королевского казначея на государственном поприще не обходилась без достаточного вознаграждения. Если дипломатические миссии доставляли торговые привилегии, то придворная служба обеспечивала огромные доходы. Отсутствие порядка в финансовой отчетности и в контроле, сопутствовавшее беззастенчивом) казнокрадству, делали невозможным полный учет