В начале пути - Иван Никитчук

– Это я был в кузнице у дяди Мити, там, наверное, вымазал, – сказал Ваня. – Он мне про Прометея рассказал, который огонь дал людям.

– У нас тут есть поинтереснее история, – сказал Гордиенко, обращаясь к батьку. – Ты слышал, Игнат? Вчера ночью Федор Щербань застрелил колхозную корову.

– Как это, застрелил? – удивился батько.

– Ну, ты же знаешь, Щербань ночью сторожит колхозную отару овец. Кто-то ему сказал, что в округе появились волки, – продолжал свой рассказ Гордиенко. – Вот они ему и начали мерещиться. Ночи сейчас темные. Как он сам рассказывал, ему показалось, что несколько волков подкрадываются к кошаре, сверкая в темноте глазами. Он возьми и пальни в темноту. Что-то вроде бы замычало и затихло. А Щербань лег и уснул. Утром, проснувшись, он с удивлением увидел рядом с кошарой убитую корову, которая отбилась от колхозного стада. Сейчас на колхозном дворе эту корову разделывают, можешь выписать свежего мяса, Игнат. Щербаня председатель колхоза оштрафовал на 100 трудодней.

Во время рассказа Ваня хохотал до слез.

– Ты чего смеешься? – подмигнув, спросил Гордиенко. – В темноте, да если еще и под «мухой», и не такое может показаться. У нас в прошлом году Петя Довбань на крестинах хорошенько выпил, а потом сел на свой трактор и поехал домой. Заснул, конечно, за рычагами. И снится ему, это он сам рассказывал, что он как будто на тракторе поднимается на высокую гору, мотор трактора работает на пределе, вот-вот заглохнет. Он, естественно, переключился на пониженную передачу, добавил обороты и двинулся дальше. Проснулся он от удара по голове половником бабы Моти Рыбалко, которая выскочила во двор, разбуженная ревом трактора в ее дворе. Оказывается, трактор уперся в стену летней кухни бабы Моти и начал ее разваливать, чуть не лишив бабку ее утвари. Вот теперь он все лето восстанавливает бабке развороченную кухню.

Во время этого рассказа хохотал не только Ваня, но и батько.

В это время в плотницкую вошел дядя Митя.

– Что за смех? – спросил он, – Игнат, выйдем на улицу, перекурим.

Они вдвоем покинули плотницкую, с ними вышел и Ваня.

– Игнат Иванович, – закуривая самокрутку, обратился дядя Митя к батьку, – только что мне сказали, что баба Катя Ковальчучка решила уехать к дочери в Овидиополь и срочно продает свою хату. Хата рядом с нашей, но на другой стороне улицы, под горой. Не бог весть что, но хороший огород, есть погреб, хата из двух половин. Если приложить руки, можно ее сделать вполне приличным жильем. Не знаю, сколько она запросит, однако, учитывая ее желание быстрее уехать, муж-то ее, дед Иван, умер, можно поторговаться. Может быть, попробуешь?

– Попробовать можно, – размышляя, сказал батько. – Ей ведь деньги надо сразу отдать. А если их у меня не хватит?

– Поторгуемся, пойдем вместе к бабе Кате. Ну а если денег не хватит, у меня есть где-то пару тысяч в матраце. Потом отдашь, когда разбогатеешь, – хлопнув по плечу батька, сказал дядя Митя.

– Спасибо, – сказал батько, – попробовать можно.

– Конечно, – продолжил свою мысль дядя Митя, – надо попытаться уговорить бабу Катю, как говорится, на компромисс. Это лучший вариант для тебя, Игнат Иванович, чем ждать, когда колхоз построит для переселенцев дома. Там и место хуже, и школа далеко, да и строительство затягивается. Короче, заканчиваем работу и идем к бабе Кате.

Через четверть часа дядя Митя и батько отправились к бабе Кате. Хата бабы Кати была через два дома от школы по той же стороне улицы. Это была типичная хата на две комнаты с кухней в средней части. Но дом этот был не глинобитный, а из дикого камня. За домом располагался огород, на котором ничего не росло, кроме повия – ужасно колючего кустарника. Во дворе виднелись погреб, курятник, колодезь, на цепи сидела большая лохматая черная собака. Когда батько и дядя Митя подошли к хате, баба Катя чем-то занималась возле дома.

– Ваня, ты беги домой, – сказал батько, – скажи маме, что я скоро буду, а мы с дядей Митей побеседуем с бабой Катей.

Батько с дядей Митей пришли домой примерно через час. Оба в приподнятом настроении. Мама в это время развешивала белье во дворе.

– Гриппко, – сказал батько, – готовься к переезду в собственный дом. Только что мы с Дмитрием Павловичем сторговали дом у бабы Кати Ковальчучки, которая живет напротив дома Гордиенко. Получилось удачно, даже занимать деньги не придется. Давай тысячу рублей, отдам задаток, чтоб бабка не передумала. Через неделю она уезжает к дочери, надо успеть оформить все документы.

– Ты не шутишь? – с недоверием спросила мама.

– Какие могут быть шутки, спроси у Дмитрия Павловича, – улыбаясь, сказал батько.

– Ну, наконец-то будет своя крыша над головой. И сами перестанем мучиться, и людей добрых перестанем мучить, – всплеснув руками, сказала мама. – Подожди минуту, сейчас вынесу деньги.

Мама чуть ли не бегом побежала в хату за деньгами. У всех было приподнятое настроение, даже Аня запрыгала и захлопала в ладоши.

– Ура! У меня будет своя кроватка, – радостно закричала она.

– И у меня будет! – прокричал за ней Ваня.

Две семьи вышли во двор, обсуждая новость о покупке дома. Все были этому рады, поскольку жить семье из семи человек в одной комнате было очень не просто и хозяевам, и переселенцам.

Вечером обе семьи собрались во дворе за общим столом. Отец сходил в магазин, купил водки, консервов. Баба Шура приготовила картошки, достала из погреба капусты, сала… Началась украинская вечеринка с разговорами, шутками, байками. Самым бойким рассказчиком был дядя Митя, который любил поделиться эпизодами своей жизни в Одессе. Вот и на этот раз, выпив водки, он начал вспоминать «за отдельные эпизоды молодости своей».

– И вот, Игнат Иванович, помню я, когда мы жили с моим братаном Гришей в Одессе… О, это было золотое время, хотя с деньгами были проблемы… Как говорится, сердце красавиц склонно к измене, нечего делать с ними без денег. Да и не хотят они ничего делать, если у тебя нет денег, даже какая-нибудь шизла с Привоза нос воротит. Но мы с Гришей разработали свой метод зарабатывания денег, на приезжих. Говорят, этот метод до сих пор используют в Одессе. Мы приходили на Дерибасовскую… Ну, а куда еще? Здесь всегда полно приезжих, жаждущих ближе познакомиться с городом и его достопримечательностями. Перед этим мы рисовали собственные карты – путеводитель по Одессе – и продавали их. В этой карте были обозначены все «интересные» места, где можно найти недорогих девочек, покурить травку, увидеть собачьи и петушиные бои, побывать в бильярдных, где играют на крупные суммы. Не надо быть великим психологом, чтобы увидеть на лицах подвыпивших отдыхающих, что им в Одессе еще нужно. Указанные на карте адреса были, естественно, вымышленными…

Батько, смеясь, заметил, что можно было нарваться на того, кто был таким образом обманут.

– Да, такое случалось, – продолжал дядя Митя, – и мы, выкручиваясь, объясняли, что, дескать, недавно был милицейский рейд, и указанная точка временно не работает.