Дело о говорящем попугае - Джон С. Клэр

Она потащила нас вверх по лестнице.

Через две минуты мы стояли в маленькой спальне. Мисс Бельведер, то есть Мэри Берд, лежала в кровати в пурпурной ажурной шали и выглядела еще более древней и бедной, чем обычно.

При виде нас она нахмурилась и гневно приподнялась на подушках:

— Что?..

Но мадам Кларис театральным жестом указала на коробку в моих руках:

— Он здесь. Они нашли его. О, Мэри, я говорила тебе. Я говорила!

Я поставил коробку на кровать и открыл крышку. Неожиданно возникла лысая голова. Две черные бусинки осмотрели все вокруг.

— Я Перси! — крикнул мой новый лучший друг и рухнул в кровать.

Старуха протянула чуть дрожащую руку.

— Перси, — вымолвила она. И только. Но ее глаза говорили много больше. Я услышал, как за моей спиной захлюпала Лиз. Она всегда плачет при встрече друзей.

Перси заковылял к Мэри Берд и вскарабкался ей на руку.

— Глупый Перси, глупая Мэри, глупый Ник, Ник, Ники! — сказал он ласково. Было очевидно, что он рад ее видеть.

Мадам Кларис просто светилась:

— Мы уже оставили все надежды, правда, Мэри? О, как замечательно!

Затем она повернулась к Лиз:

— Но как вы разыскали нас, милочка? Она ведь назвалась не своим именем. Как вы узнали, что Мэри — это Мэри?

— Это все Ник. Двадцать пять лет назад его родители жили в доме напротив, И мама рассказала ему, что у Бердов был попугай, который кричал по утрам.

— Это правда. С тех пор он потерял перья, но остался моим будильником. Правда, Перси? Глупый Перси, — сказала Мэри Берд, похлопывая своего любимца по лысой голове.

— Глупый Перси. Привет, привет, привет, — затараторил он, на радостях то выпуская, то пряча свои коготки. Он был дома и знал это.

— Он все время повторял имя Мэри, — добавил я. — Вот я и решил, что его хозяйку зовут Мэри. Еще я знал, что дом Бердов стоит на Бельзедер-стрит. И предположил, что настоящее имя мисс Бельведер — Мэри Берд, и назвалась она по имени улицы, чтобы мы не догадались, кто она на самом деле.

— Ну разве не умница? — Мэри Берд не улыбалась, но я заметил смешинки в ее глазах.

— Зачем столько таинственности? — спросила Санни. — То есть я имею в виду, почему вы не хотели назваться, мисс Берд?

Улыбка исчезла.

— Мне нравится уединение, — коротко ответила Мэри Берд. — Я не хочу, чтобы кто попало совал нос в мои дела. Я получила сполна, пока был жив мой бедный брат.

Повисла тяжелая пауза. Перси оглядел всех ясным взором и продекламировал:

И тыщи, тыщи гнусных дел

Еще живут — и я живу. Кри-кля!

Все засмеялись — и Мэри Берд тоже. Потом я рассказал, как вернули Перси.

— После всей этой истории мне и правда кажется, что его украли, — сказал я. — Иначе я никак не могу объяснить, почему его вернули таким образом.

— Это тайна, — проговорила мисс Берд. — Зачем кому-то понадобилось проникнуть в дом, чтобы похитить именно Перси? Ведь в доме столько ценных вещей, в том числе и картины Села.

— А «Ярмарка в Рейвен-Хилл» здесь? — спросил Том.

— Конечно, — кивнула старуха. — Там внизу, в передней. А теперь я должна вам вознаграждение? — нахмурилась она. — Что бы вы хотели получить?

Мы переглянулись. Сто долларов? Я задумался. Двести долларов? Пятьсот долларов? Шестьсот?

Но, взглянув на Лиз, Санни, Элмо и Тома, я понял, о чем они думали.

Я быстро подсчитывал в уме. Деньги сейчас или деньги в результате удачной ярмарки?

— Не могли бы вы одолжить нам «Ярмарку в Рейвен-Хилл» для выставки картин на следующей неделе? — услышал я свой вопрос.

Я временно помешался. Это я знал точно. Но я не представлял степень помешательства. И сколько бед оно принесет.

Ришель тяжело вздохнула. Все остальные просто сияли.

— Вы что, тоже замешаны в этой истории с бассейном, затеянной «Пером»? — удивленно проворчала Мэри Берд. — Ну что ж, вы народ опытный, знаете, что делать, так ведь?

— Вы согласны? — заливаясь румянцем, спросил Том. — То есть вы дадите нам картину? Это будет так здорово!

— Здорово ли? — холодно усомнилась старуха, взглянув на Перси, уютно устроившегося у нее на локте.

— Эта идиотка Дриск-Хаскелл просила меня о том же, — медленно проговорила она. — Приходила сюда, совала под дверь всякие записки и приставала.

Ее голос набирал силу, морщины на лице становились глубже, пока она не стала похожа на выжатый лимон.

— А я ведь не забыла, как ее муж с друзьями третировали Села при жизни. Сначала он стал чудаком, потом они и вовсе решили выгнать его из Рейвен-Хилл. А сейчас являются за его картинами. Тьфу!

— Не волнуйся так, Мэри, — пробормотала мадам Кларис, обеспокоено поглядывая на нас. — Не забывай, ты больна.

Том стал красным, как его дурацкая тенниска.

— Мой отец художник, — начал он. — Всю свою жизнь я слышу от него о Се-луине Берде. Отец считает его гением. Я тоже. И тысячи других. Вы не должны прятать его картины от людей. Это несправедливо!

— Том, — нервно шепнула Лиз, дергая его за руку. Но он, не обратив на нее внимания, ринулся вперед.

— Неужели мы все должны быть наказаны за то, что несколько напыщенных ничтожеств в старые времена портили жизнь вашему брату?

Он задыхался, его шевелюра еще пуще разлохматилась, глаза чуть не вылезли из орбит.

Теперь нас вышвырнут отсюда, подумал я. Ни денег, ни картины. Ничего.

— Дураки глупые, — сказал Перси, качая головой. И он был прав.

Мэри Берд сердито оглядела Тома, его тенниску, красное лицо, клетчатые штаны, волосы. А потом, к моему удивлению, рассмеялась:

— Ты и сам немного чудак, так ведь, сынок?

Том покраснел еще сильнее.

— Хорошо, — согласилась она, продолжая смеяться. — Возьмите.

Все обрадовались, разумеется, кроме Ришель. Она никак не могла согласиться с тем, что мы променяли наличные деньги на какую-то картину.

— Отлично. — Элмо приступил к делу, пока старуха не передумала. — Ярмарка и выставка пройдут в следующие выходные. Картина будет висеть в нижнем холле в «Крэйгенде», в большом старом доме рядом с парком. Знаете?

Мэри Берд кивнула.

— Тогда приходите за ней в пятницу, — сказала она. — А обратно принесете в воскресенье вечером. Я хочу, чтобы это сделали именно вы, дети. И никто другой. Я не желаю, чтобы разные чужаки шныряли по моему дому. И вы, — она указала на нас костлявым пальцем, — за нее отвечаете. Ясно?