Дело о говорящем попугае - Джон С. Клэр

— Я Перси, как вас зовут?

— Я Ник. Теперь на пару минут заткнись!

Перси раскачивался в коробке, приговаривая:

— Заткнись, Ник. Заткнись, Перси. Заткнись, Том. Заткнись, Мэри. Заткнись, Ник. Заткнись, Ник. Ник. Ник. Глупый Ник. Ники, Ники. Кри-кля!

К счастью, мама и папа ушли обедать в гости, и мне не пришлось объясняться, почему я заявился с говорящей коробкой в руках.

Я взял газеты, налил в чашку воды и направился в свою комнату. Перси вылез из коробки, вскарабкался на мой стол и стал осматриваться, качая головой и впервые не произнося ни слова.

Я насыпал немного корма, но он едва поклевал, должно быть, съел слишком много печенья в «Пере». Потом немного попил и взгромоздился на верх настольной лампы, откуда открывался прекрасный обзор. Я подстелил несколько газет. С птицами нужно проявлять большую осторожность.

— Я Перси, как вас зовут? — спросил он через мгновение.

— Я Ник, помнишь меня?

— Глупый Ник, помню. Привет, помню, Ник, кри-кля!

Отлично, подумал я. Он сказал мне «привет». Теперь, я полагаю, мы лучшие друзья.

Перси чувствовал себя как дома. Похоже, он простил меня за то, что я заманил его в коробку. Он казался абсолютно счастливым. И опять начал декламировать свои стихи:

Поет мое сердце, как птица, когда

В трубе водосточной гнездо вьет она;

И сердце мое, как плоды на ветвях,

Что долу склонили деревья в садах. Кри-кля!

— Сам ты плод на ветке, — сказал я.

Перси остановился и посмотрел на меня.

— Чашку чаю? — спросил он.

— Нет, спасибо.

— Чашку чаю? Глупый Ник. Кри-кля!

Перси оставался один, пока я обедал на кухне. Потом я позвонил мадам Кларис, но опять услышал автоответчик. Оставил сообщение, что попугай у меня, назвал свой адрес и телефон.

Я решил посмотреть телевизор, но не мог сконцентрироваться. Все время думал о Перси и боялся, что он перевернет мою комнату вверх дном. В конце концов я отправился взглянуть, как там дела.

Перси сидел на книжной полке. Он съел часть крышки от моей копии «Короля ринга», которой была прикрыта чашка с водой, и разбросал весь корм по столу. Вдобавок этот разбойник выдвинул почти все ящики стола и снял колпачки со всех фломастеров.

Наведя порядок, я начал играть на компьютере, но Перси разгуливал по клавиатуре, и мне пришлось прекратить. Затем мы с Перси чудесно побеседовали о чае, о малыше на горящей палубе и представились друг другу еще раз. Потом я услышал, что пришли мама с папой.

Я решил не рассказывать им о Перси, по крайней мере до утра. Мама наверняка скажет, что держать птицу в спальне негигиенично, и будет волноваться до тех пор, пока я не отнесу попугая в прачечную.

А мне почему-то не хотелось запирать Перси одного в чужой холодной комнате. Разумеется, он доставлял неудобства и неприятности. Я и не думал привязываться к нему. Но сейчас он был здесь и выглядел счастливым, и мне не хотелось огорчать его даже мысленно.

Я становлюсь мягкотелым, сказал я себе.

Я погасил свет и начал раздеваться. Если мама с папой решат, что я сплю, то не станут входить. А их спальня довольно далеко от моей. Может, они не услышат бормотания Перси, И мы будем в безопасности до утра. Перси же нахохлился и наблюдал за мной, сидя на книжной полке:

Внизу морской простор бурлит,

А он с вершин за ним следит,

И вдруг, как молния, летит Кри-кля!

— Смотри сам не слети! — сказал я. — Спокойной ночи, Перси.

— Спокойной ночи, Перси. Спокойной ночи, Ник. Спокойной ночи, Мэри. Глупый Ник. Ники, Ники, глупый Ник. Кри-кля! Спокойной ночи, Ники! Спокойной ночи, Мэри! Кри-кля!

Всю ночь я провел в полудреме, прислушиваясь к тому, как Перси царапает пол, клюет зерна и карабкается по мебели. И всю ночь попугай что-то бормотал. Один раз он подошел к кровати, разрыл клювом простыни и начал щипать меня за волосы.

Я хотел удушить его, но у меня не было сил. Я устал до смерти. Время еле ползло. Помню, что начало светать. Затем я, видно, провалился в сон на несколько минут. И когда попугай громогласно приветствовал восход солнца, я подпрыгнул до потолка.

Крик Перси мог поднять мертвого. Попугай снова заорал, потом еще.

Я уселся в кровати, чувствуя, как сердце бьется где-то на уровне шеи. Глаза буквально вылезли из орбит.

В дверь забарабанили.

— Нико, Нико!

Это была мама.

— Все в порядке, мам, — крикнул я. Но было уже поздно, она вошла в комнату.

— Чашка чаю? — с надеждой спросил Перси.

Мама вскрикнула.

— Тоула, что случилось? Ответь мне, Тоула. Ты где? — Теперь и отец встал и направился сюда.

Я выполз из кровати, стараясь вернуть сердце на место.

Мама показала на Перси. Он раскачивался на люстре, переминаясь с ноги на ногу.

— Что это? — взвизгнула она.

— Это просто Перси, мам, — ответил я, стараясь говорить. небрежно. — Это попугай, которого мы искали. Помнишь фотографию в «Пере»? Мы нашли его, здорово, правда?

— Глупый Ник, — сказал Перси. — Глупый Перси. Глупая Мэри, Глупые дураки!

В дверях показалось взбешенное лицо отца.

— Ники, ты что, держал… это… в своей спальне всю ночь? — вопросила мама. — Ты что, не знаешь, что птицы — разносчики болезней? Ты что, хочешь, чтобы мы все умерли?

— Не думаю, что такое случится, мам.

Я знал, что очень важно выглядеть спокойным. Отец не любит, когда его будят. Я, правда, тоже. Но я ведь не стоял в дверях взбешенный, небритый и рычащий, как отец.

— Твоего отца мог инфаркт хватить, — продолжала мама. — Этот крик! Я думала, на тебя напали!

— Мне очень жаль, что мы потревожили вас, — отвечал я, быстро соображая. — Не волнуйтесь. Я должен был следить за попугаем только эту ночь, никто больше не мог его взять. Сегодня я избавлюсь от него. Сделаю это прямо сейчас. Унесу его отсюда.

Отец снова зарычал, повернулся и, тяжело ступая, отправился обратно в постель. Было ясно, что он займется мной позднее. Мама обеспокоенно нахмурилась:

— Вымой руки, Ники.

Испуганно посмотрев на Перси еще раз, она последовала за отцом.

Я сел на край кровати, раскачиваясь в разные стороны. Удивительно, как меня после всего этого паралич не разбил.

— Ты всегда так орешь ни свет ни заря? — спросил я попугая. — Или только когда все спят?

— Малыш на палубе стоял! Выслушайте. Глупая Мэри. Глупый Том. Чашка чаю? Помнишь, Ник?