Шардик - Ричард Адамс

— В таком случае, — промолвила тугинда, — я знаю, что нам делать, независимо от того, прав ты или нет.

Жрица стояла с закрытыми глазами, простерев кверху руки, и беззвучно молилась. Барон медленно прошагал до дальней стены, повернулся и зашагал обратно, хмуро глядя в пол. Когда он поравнялся с тугиндой, та дотронулась до его запястья, и он остановился, вперясь в нее одним полузакрытым и одним вытаращенным глазом. Тугинда улыбнулась с таким безмятежным видом, словно не ждала от будущего ничего, кроме спокойствия и безопасности.

— Я расскажу вам одну историю, — сказала она. — Жил да был на свете мудрый и хитрый барон, обязавшийся защищать Ортельгу и ортельгийцев от всякой угрозы: установщик коварных ловушек, копатель ям-западней. Он распознавал врагов еще прежде, чем они сами осознавали свои намерения, и подозревал в злом умысле даже ящериц на каменных стенах. Чтобы не стать жертвой обмана, он не доверял ни единой живой душе — и правильно делал. Правитель, как и купец, должен быть хитрее хитрого и подвергать сомнению более половины того, что слышит, — иначе он все потеряет… Но вот перед ним встает задача потруднее. «Это владыка Шардик», — утверждает охотник, и правитель, привыкший ничего не принимать на веру, отвечает: «Вздор». Однако все мы знаем, что однажды владыка Шардик вернется. Предположим, это действительно произошло сегодня и правитель ошибается. Возможно ли представить ошибку страшнее? Такую ошибку не искупить и долгими годами упорного труда.

Бель-ка-Тразет хранил молчание.

— Вдруг охотник прав, а мы ошибаемся? Тогда наше бездействие окажется величайшим святотатством. Поэтому нам остается только одно: мы должны выяснить наверное, истинна ли новость, сообщенная нам. И если мы лишимся жизни, значит такова божья воля. В конце концов, на свете много других баронов, а тугинда бессмертна.

— Вы говорите так спокойно, сайет, будто рассуждаете об урожае тендриона или предстоящих дождях, — сказал барон. — Но помилуйте, возможно ли поверить…

— Долгие годы, барон, вы жили в трудах: сегодня укрепляя «мертвый пояс», завтра собирая налоги. А я… я тоже жила в трудах: пророчествуя о Шардике и отправляя ритуалы Ступеней. Много раз я воображала, как мне сообщают о пришествии владыки Шардика, и обдумывала, что делать в таком случае. Вот почему я говорю вам сейчас: «Возможно, охотник прав» — и сохраняю полное спокойствие.

Барон потряс головой и пожал плечами, явно не желая вступать в спор.

— Хорошо, и что же нам делать?

— Лечь спать, — неожиданно ответила тугинда. — Девушки вас проводят.

— А завтра?

— Завтра мы поднимемся вверх по реке.

Она открыла дверь и один раз ударила в бронзовый гонг. Потом подошла к Кельдереку и положила руку ему на плечо:

— Благой ночи — и давай надеяться, что это будет поистине Благая ночь, о какой молятся дети.

Узкий пролив между замкнутой бухтой и Тельтеарной изгибался так круто, что челн еле-еле впишется в поворот. Скалистые утесы по сторонам пролива, заходящие один за другой, загораживали природную гавань подобием стены.

Вытянутая бухта с мощеными берегами заканчивалась среди разноцветных кувшинок в устье ручья около Теретского камня. Стоя рядом с Мелатисой в ожидании, когда служанки нагрузят челны, Кельдерек смотрел поверх пешеходного мостика на Ступени — очертаниями лестница походила на гигантский наконечник стрелы, лежащий острием вниз на лесистом склоне горы. Ручей по ней больше не стекал: верно, за ночь вернулся в свое обычное русло. Высоко наверху охотник различал фигуры девушек, которые склонялись над своими корзинами и мотыгами, выпалывая сорняки между камнями.

Когда погрузка только началась, солнечные лучи еще не достигли северного берега острова, но сейчас солнце взошло над Ступенями, и пронизанная светом вода залива из свинцово-серой и словно бы недвижной сделалась прозрачно-зеленой и текучей. На мощеной земле лежали резкие тени от каменных домиков, стоявших там и сям по берегам бухты — в окружении деревьев или на открытых цветочных лужайках.

Видать, построены они давным-давно, подумал Кельдерек. На Ортельге ни одного такого нет. Да и все здесь, понятное дело, создано руками людей, живших в далеком прошлом. Что же за люди то были — великие строители, соорудившие Ступени?

Моргнув, он отвернулся от солнца и стал наблюдать за серьезными, молчаливыми девушками, нагружавшими челны. На Ортельге женщины чесали бы языками да перекидывались шутками-прибаутками, чтоб работа шла веселее. А эти двигаются неторопливо, размеренно и лишь при необходимости обмениваются одним-двумя словами. Не иначе, молчание предписано здешним обычаем и законом, решил Кельдерек. Ох, поскорее бы убраться с этого сумрачного чародейного острова, полного тайн и загадок, смущающих ум! Но потом он вспомнил, куда они собираются, и у него опять свело живот от страха.

Седая старуха, руководившая служанками, отошла от челнов и приблизилась к Мелатисе.

— Погрузка закончена, сайет, — доложила она. — Не желаете проверить, все ли на месте?

— Нет, я тебе доверяю, Фула, — рассеянно ответила жрица.

Старуха положила ладонь ей на руку:

— Мы не знаем, куда вы направляетесь, голубушка, и надолго ли. Может, скажете мне? Помните, как я утешала вас в детстве, когда вам снились страшные сны про работорговцев и войну?

— Я прекрасно знаю, куда мы направляемся, — ответила Мелатиса, — но понятия не имею, когда вернусь.

— Значит, путь предстоит долгий? — не унималась старуха.

— Долгий или короткий, — с нервным смешком сказала Мелатиса, — могу заверить тебя в одном: если кого из нас и поджидает смерть, уж я-то всяко постараюсь выжить.

Наклонившись, она сорвала красный цветок, на секунду поднесла его к ноздрям собеседницы, а потом бросила в воду.

Старуха со сдержанным раздражением повела рукой, как позволительно доверенным слугам, имеющим право выказывать свои чувства.

— Так, значит, вам грозит опасность, дитя мое? — прошептала она. — Почему вы говорите о смерти?

Мелатиса немного помолчала, кусая губу, потом расстегнула свой широкий золотой нашейник и отдала его старухе.

— Он мне все равно не понадобится. А в случае опасности без него мне будет легче бежать. Больше ни о чем не спрашивай, Фула. Нам пора трогаться в путь. Где слуги барона?

— Барон сказал, что его слуги должны вернуться на Ортельгу. Они уже сели в свой челн и отплыли.

— Тогда пойди и скажи барону, что мы готовы. До свидания, Фула. Поминай нас в своих молитвах.

Мелатиса прошла по каменным плитам, шагнула в ближайший из четырех челнов и знаком велела охотнику занять место позади нее. Две девушки, сидевшие в корме, разом погрузили весла в воду, и челн отплыл от берега. Они пересекли бухту и начали медленно продвигаться по узкому проливу между скалистыми утесами.