Ложь без срока годности - Юлия Ефимова

– Верить не верю, – немного подумав, добавил Виктор, – но и обвинить никого конкретного не могу. Вот вам мои короткие характеристики: первая – это моя жена Марго, дура, блогер, полностью обеспеченная, не думаю, но всё же сомневаюсь. Хотя её проверяют как всех, не делая никаких поблажек. Сыновья мои: старший, Руслан, женился на каком-то животном, вся разукрашенная, одета как бомж, а он в рот заглядывает этой малахольной, но они слабые, мелкие, без стержня. Тимур, младший сын, – это моя гордость, умный, сейчас дал ему в управление торговый центр, справляется, если так пойдёт, на него бизнес оставлю. Пока им управляет Макар Жвачкин, моя правая рука, работает у меня уже десять лет, ни одного нарекания, мы с ним сейчас вроде дружбанов даже, если это он, то я ничего не понимаю в людях. Ему в помощники поставил я свою племяшку Ваську, девчонка тоже умная, хваткая, любит меня больше даже, чем родителей. Родители её – это мой брат сводный Константин, но не думайте, что сводный значит чужой, мы с Костяном с малого возраста вместе и как настоящие братья, даже и не вспоминаем, что не по крови родня. Жена, правда, у него странная, хотя знаю я Луизу сто лет, и она не поменялась, но привыкнуть к ней не могу. Хмурая всегда, рядом с Костиком и на работе, и дома как тень, я даже о ней и сказать ничего толком не могу. Ну и Эмма – это вдова нашего с Костиком общего младшего брата, его нет с нами уже более двадцати лет, но она нам всем родная, возможно, она единственная, за кого я могу поручиться на сто процентов.

– Чужие? – настаивала Зинка.

– Камеры вокруг дома и охрана опять же.

– А в доме камер нет?

– Нет, в доме нет, не люблю я это, – словно оправдываясь, начал говорить он, – ведь когда что-то снимается, может потом в ненужные руки попасть, а дома я хочу точно знать, что за мной никто не шпионит и как я в трусах хожу по дому, в интернет не выложит. Да и картины у меня на стенах висят, многие из которых утраченные навсегда шедевры. – Хозяин сказал так, что сразу стало понятно, что это главный и основной аргумент в отсутствии камер внутри дома.

– Насчёт доверия, – продолжил Виктор, потирая свой огромный шрам на лице, – только Толику я доверил информацию о том, что вы детективы, – в этот момент он показал на огромного амбала, что сидел рядом с ним, – больше никому. Ему верю как себе, почему – не спрашивайте, возьмите себе просто за аксиому и всё. Связь через него, напрямую ко мне не обращайтесь, это будет подозрительно, хотя если только Алексей, а вы ни-ни, – сказал он Зинке, – я с прислугой не общаюсь. Помните, под подозрением все, абсолютно все, кто был в тот день в доме. Сегодня они соберутся вечером в доме и у вас будет возможность их увидеть. Сегодня день рождения Марго, у нас только в эти две даты собираются гости, мой день рождения и жены. Поэтому, я думаю, вор захочет забрать картину именно сейчас, иначе следующий шанс у него будет только в мае. Вы как мои гости едете со мной, – Виктор показал на Алексея с Мотей, – а вы приедете позже, на такси, и не вместе. Вот ваши рекомендательные письма, – амбал по имени Толя молча протянул Зинке и Эндрю запечатанные конверты.

– Я не принимаю на работу с улицы, в рекомендательных письмах моё согласие, там написано, что Толя вас проверил и я лично дал добро. Толя, дай им адрес, – скомандовал хозяин своему Санчо Пансе, – и поехали уже, я устал и хочу обедать.

Зинка с Эндрю провожали взглядом шикарный лимузин, неуклюже выворачивающий со стоянки красивого аэропорта города Владивосток. Погода была шикарная, яркое солнце, высокое голубое небо, какого в Москве почти не бывает, и лёгкий ветерок, плюс пятнадцать по Цельсию, а ведь на улице было первое октября. Из открытого окна лимузина слышался Владимир Семёнович, который очень сетовал на то, что открыт закрытый порт Владивосток, но ему туда не надо.

«Может, и нам сюда не надо», – подумала малодушно Зинка.

Решили, что Зинка пойдёт в дом последней. Доехали они на такси, нужный адрес, что Толя написал им на листочке, таксист перечитывал три раза и, убедившись, что молодым людям надо всё-таки именно туда, недовольно поехал по извилистым улочкам Владивостока. Они поднимались то вверх, то вниз, резко сворачивали, не меняя названия, и кружили вокруг сопок. Единственный раз, когда таксист заговорил со своими пассажирами, это когда они проезжали мимо знаменитого на всю Россию моста на остров Русский, что красуется на двухтысячной купюре. Видно было, что здесь гордятся величественным сооружением как главной достопримечательностью. Мост действительно впечатлял, даже не верилось, что такое чудо красовалось во Владивостоке, а не где-нибудь в Нью-Йорке. Таксист даже немного оттаял и пояснил приезжим, что мост и город на купюре оказались в том числе благодаря ещё одной гордости Владивостока, группе «Мумий тролль», и, видимо, в доказательство включил самый знаменитый трек данной группы. Илья Лагутенко очень эмоционально пел «Владивосток 2000», а за окном городской пейзаж сменило море и сопки, всё это, покрытое ярким приморским солнцем, создавало настроение счастья. Вдруг таксист остановился посредине этого великолепия и, прервав на полуслове солиста группы «Мумий тролль», сказал:

– Приехали.

– Как, – удивилась Зинка, – а где дом?

– Вам сейчас по лестнице вниз, там и увидите, – странно улыбаясь, ответил таксист, он вдруг понял, что приезжие понятия не имели, куда едут, и втайне посмеялся над ними.

Возле дороги была большая стоянка, заполненная дорогими автомобилями, и никакого дома поблизости. Но стоило им только зайти на эту стоянку, как навстречу вышел человек в форме охранника и вопросительно уставился на гостей. Поняв, что очередной план опять провалился и по отдельности приехать не получится, Зинка сказала:

– Здравствуйте, мы новые работники Виктора Александровича, – для верности она протянула рекомендательные письма, – нам дали этот адрес, не подскажете, где мы можем найти его дом?

– Звягинцева и Шишкин? – спросил грозный детина.

– Совершенно верно, – ответил Эндрю, внезапно вспомнив, что он тоже может говорить.

– Почему вместе? – спросил охранник Зинку, почему-то напрочь игнорируя скромного Эндрю, – если вы пара, то так нельзя.

– Нет-нет, – запротестовала Зинка, – первый раз его вижу, – на этих словах она даже отошла немного, словно он был заразный, – просто столкнулись на автобусной остановке, выяснили, что нам в одну сторону, вот и решили скинуться на такси.

– Пойдёмте, – сказал охранник, видимо, эта версия его вполне устраивала.

Подойдя к краю стоянки, они увидели живописную картину: вниз к морю, которое раскинулось до горизонта и, казалось, нет ему ни конца и ни края, вела небольшая лестница из двадцати ступенек. Те в свою очередь плавно переходили в насыпную дорогу, она была метров десять в длину и метра два в ширину, огороженная по бокам перилами из толстого каната красивого белого цвета, тот в свою очередь был прикреплён к тонким стальным штырям. И вот эта необычная дорога, омываемая ласковым морем с двух сторон, упиралась в небольшой остров, на котором стоял трёхэтажный замок, именно замок, по-другому этот дом назвать было нельзя. Весь он был в башенках разных размеров и высот, по периметру стояли четыре башни, похожие на шахматные ладьи с резной площадкой на крыше. На них виднелись охранники, которые сейчас внимательно смотрели на людей, идущих по узкой дорожке в направлении к замку.