Бессмертная и безработная - Мэри Дженис Дэвидсон

Мари усмехнулась, обнажив передние зубы с зазором между ними.

– Конечно. Я знаю все короткие пути. Между кухней и второй столовой есть потайная пещера!

– Второй столовой? Нет, ничего. Продолжай, Мари. Мне надо выпить чаю, прежде чем я сделаю что-нибудь, о чем кто-нибудь пожалеет.

Я собиралась взять ее за руку, как вдруг раздались тяжелые шаги и в комнату ворвалась Джессика. Размахивая телефоном.

– Ты должна ехать в «Маркетт» – Тина попала в беду, – выдохнула она, падая на мою неубранную постель. – Черт побери! Здесь, наверное, тысяча ступенек.

– Тебе ли жаловаться на то, какой это большой дом! Что ты говоришь? Тина в беде?

– Синклер на телефоне... – Она протянула его мне. Я схватила трубку.

– Берегись, если ты обманываешь меня, – прорычала я в нее.

– Приезжай немедленно.

Я бросилась бежать.

Я с трудом сдержала крик, а затем и тошноту, когда увидела, что они сделали с Тиной. К счастью, я уже дважды становилась свидетелем страшных сцен, а ребенком – безобразного бракоразводного процесса моих родителей, так что опыт по умению владеть собой у меня был большой.

– Это что, очередная попытка привлечь к себе внимание? – спросила я с деланным упреком. Тина попыталась улыбнуться, и я с облегчением подумала, что она скоро придет в себя. Половина ее лица была изодрана в клочья. И половина тела. Она апатично плавала в ванне, полной воды, окрашенной в розовый цвет.

Не спрашивайте меня почему, но когда вы погружаете больных вампиров в воду и добавляете в нее соду, им становится лучше. Поразительно! Обычную соду, способную поднимать тесто и удалять запах из холодильников. Мне это было непонятно, но я не собиралась сейчас расспрашивать бессмертных про законы физики.

– Господи Иисусе... Кто это сделал? Ты в... нет, конечно, ты не в порядке, но тебе больно?

– Да.

– Что случилось?

– То, что плохие люди убивают вампиров, – ответила она.

Эти слова сильно задели меня.

– Черт возьми, Тина, я не думала, что они станут охотиться за добрыми вампирами. – Пока я размахивала руками и начинала впадать в истерику, вошел Синклер своей обычной походкой привидения и схватил меня за запястье.

Я успела произнести: «Что...» – прежде чем он надрезал мою ладонь ножом, который я с опозданием увидела у него.

– О-о-о! – вскрикнула я, пытаясь освободиться. Все произошло так быстро, и нож был таким острым, что я почти ничего не почувствовала. Хорошо еще, что Синклер не укусил меня.

Тина отвернулась и нырнула.

– Прекрати! – прикрикнула я, склоняясь над ванной и осторожно вытаскивая из воды ее голову. Мокрую руку я вытерла о джинсы.

– Перестаньте зря терять время, – вмешался Синклер, обычно сохранявший каменное лицо, но теперь глядевший на меня с откровенной злостью. Я знала, что он обожает Тину. Их связывали узы, которые я уважала, хотя и не понимала, и считала крайне странными. – Пусть она поест. Сейчас же.

– Нет, – пробулькалаТина, снова погружаясь на дно.

– А ну сядь, чтобы мы могли вытащить тебя, – приказала я.

На воде появились пузыри, но Тина не шелохнулась.

– Это твоя вина, – холодно сказал Синклер. Только сейчас я заметила, что на нем не было ничего, кроме вишневых боксерских трусов. – Теперь сама исправляй.

– Моя вина? Не сваливай все на меня. Я приехала сразу же, как только ты попросил. Хотя нельзя сказать, чтобы ты просил.

Его рука легла на мое плечо с такой силой, что оно онемело.

– Прекрати! Мне больно.

– Мне плевать, – сказал он неумолимо. Я ударила ногой по ванне.

– Тина, вылезай!

Угрюмое сопение.

– Это говорит королева! – Я с трудом удержалась от смеха. Может быть, королева туфель? – А ну сядь, слышишь?

– Не проси, – прошипел Синклер мне в ухо. – Приказывай!

– Я не хочу вылезать, – захныкала она. – Мне придется снова пить кровь, а вы считаете это варварством.

– Не будь ребенком, – сказала я, хотя она была на сто процентов права. – У тебя есть выбор? Ты хочешь жить в ванне как бессмертное анатомическое пособие? Служанки получат шок.

Ее ноздри расширились, и я поняла, что все время, пока я спорила с ней, по моим пальцам струилась кровь. Я повернулась, положила ладони на скалоподобную грудь Синклера и давила, била и пихала его до тех пор, пока наконец не вытолкала в коридор и не захлопнула дверь прямо перед его носом.

– Ну не выношу я этого подонка, – вздохнула я, закатывая рукав.

– Лгунья, – ухмыльнулась Тина.

– Ты не могла бы не улыбаться, пока твое лицо не придет в норму?

– О, ваше величество, – она вздохнула, когда я опустилась на колени перед ванной, – простите за то, что причиняю вам столько беспокойства.

– Не валяй дурака. Я просто рада, что ты осталась жива, вот и все.

Она сжала мою руку и, стряхнув кровь с пальцев, принялась сосать мое запястье, пока на нем не осталось и следов от ножа. На это не ушло много времени. Я всегда поражалась тому, как на вампирах все быстро заживает. Обычно требовалось не больше нескольких минут.

– Итак, – спросила я бодрым голосом, – у тебя есть какие-нибудь планы на вечер?

– После сегодняшней прогулки, чуть не стоившей мне жизни, я бы хотела расслабиться, отмыв ванну.

– Я бы тебе помогла, но не могу. У меня девятнадцать собственных ванн, о которых мне надо заботиться.

Едва мы вышли в гостиную, как навстречу нам бросилась вчерашняя красотка.

– Тина, дорогая! – вскричала она. Ее светлые волосы были в полном беспорядке. Она выглядела и пахла так, как будто провела ночь в сортире «Макдоналд-са». К ее левой щеке прилип пакетик с горчицей. – Я думала, что они убили тебя!

Она подбежала к Тине и почти упала на нее, тиская и целуя. Хорошо, что Тина не была еще одета, иначе она бы никогда не вывела эти пятна. Из ее нечленораздельного бормотания я поняла, что на них набросились хулиганы, но Тина увела их от Моники.

– Дура, – прокомментировала я.

– Вполне с тобой согласен, – сказал Синклер, хмурясь. Он повернулся и накинул на Тину один из своих халатов. Завязав его, она почти исчезла в черной махровой ткани. – Вам надо было обеим сопротивляться или обеим убежать.

– Знаю, знаю, – перебила Моника, прежде чем Тина успела открыть рот. – Я хотела драться, но Тина...

– Тебе не следовало бросать свою подругу и спасаться самой, – продолжал Синклер таким голосом, по сравнению с которым даже сухой лед казался теплым и любезным.