«Планы сражающихся царств» (исследование и переводы) - Ким Васильевич Васильев

На вопрос, в чьем ведении находились функции, связанные с составлением документальных и исторических записей (наблюдение за календарем и определение, на каком году правления, в каком месяце и в какой день свершилось событие, хранение государственных архивов, точное фиксирование фактов), отвечают свидетельства нарративных источников, относящиеся уже к восточночжоускому периоду, когда в древнем Китае произошло заметное ослабление политической власти чжоуских ванов, сопровождавшееся ростом самостоятельности местных правителей. Современными исследователями было установлено, что составление календаря, включавшего программу государственных богослужений, входило в обязанности ши, особой коллегии чиновников-жрецов[180]. Известно, что им принадлежал также высший надзор за государственными культами: при священнодействиях и церемониях они выступали как жрецы и священнослужители, они же гадали по костям животных и были астрологами[181].

Меньше внимания исследователи обращали на ту сторону деятельности представителей коллегии ши, которая с современной точки зрения носила чисто «светский» характер. Однако свидетельства источников и здесь достаточно выразительны. Начнем с наиболее ранних. В речи чжоуского Цзин-вана[182], приведенной в «Цзо чжуане», содержится следующий рассказ о том, каково было происхождение клановых прозваний нескольких ши, живших в царстве Цзинь в VIII в. до н. э.: «Сунь Бо-янь ведал в Цзинь законами (дянь) и списками (цзи), участвовал в делах управления [страной], поэтому ему дали родовое прозвище Цзи. Когда два сына Синь-ю[183], [происходившие из рода] Дун, прибыли в Цзинь, там появились [новые] ши, носившие фамилию Дун»[184]. В этом отрывке цзиньский ши Сунь Бо-янь выступает как хранитель архива, причем тот факт, что он активно участвовал в политической жизни страны, недвусмысленно указывает на то, что находившийся в его ведении архив был государственным, а не религиозным. Есть другие свидетельства, характеризующие представителей коллегии ши как чиновников, ведавших государственными документами. Так, согласно «Цзо чжуаню», чжоускому нэй ши Шу Син-фу было поручено участвовать в акте вручения указа вана цзиньскому государю (вторая половина VII в. до н. э.)[185]. В том же источнике сообщается, что некий цзиньский вай ши по просьбе одного из сановников дал справку о содержании начальных статей официальных договоров между правителем и главами сильных родов (середина VI в. до н. э.)[186].

Согласно «Планам Сражающихся царств», в Чжао имелась должность юй ши, на обязанности которого лежал прием дипломатических посланий, направлявшихся чжаоскому вану[187]. Как показывает история с луским да ши по имени Кэ (конец VII в. до н. э.), ши, выступая в сложных случаях, возникавших в ходе государственной жизни, в качестве советников, не только знакомили сановников с документальными записями, но и подыскивали подходящие к данной ситуации поучительные примеры как из недавнего прошлого своей страны, так и из общечжоуских исторических преданий и генеалогических легенд[188].

Последнее обстоятельство перекликается с сообщениями источников о том, что некоторые представители коллегии ши исполняли функции хронистов. Так, в «Основных записях царств Цинь» Сыма Цяня под 763 г. до н. э. сказано: «Впервые учредили [должность] ши, чтобы записывать события»[189]. Имеются аналогичные сообщения, относящиеся к периоду Чжаньго: «[Чжаоский ван] встретился с циньским ваном в Мяньчи. Выпив вина и захмелев, циньский ван сказал: "Я слыхал, что ты, чжаоский ван, хороший музыкант. Прошу тебя, сыграй на гуслях". Когда чжаоский ван коснулся струн, циньский юй ши вышел вперед и записал: "В такой-то год, в таком-то месяце, в такой-то день циньский ван и чжаоский ван пировали во время встречи и [циньский ван] приказал чжаоскому вану сыграть на гуслях"»[190]. Сведения о чжаньгоских юй ши были обобщены Ду Ю (735-812), который писал: «В период Чжаньго тоже имелись юй ши. На встрече Цинь и Чжао в Мяньчи каждая из сторон повелела [им] записывать свои поступки. Еще [известно, что] Шуньюй Кунь говорил цискому вану: "Когда юй ши выходят вперед, они выполняют обязанности регистраторов фактов"»[191].

Таким образом, среди многочисленных обязанностей членов коллегии ши выделяется весьма выразительный комплекс, имеющий непосредственное отношение к зарождению и развитию древнекитайской историографии: наблюдение за временем, выполнение функций архивариусов, регистрация фактов. Действительно, в позднечжоуских нарративных источниках имеются ссылки на несохранившиеся сочинения хроникального характера, которые назывались ши цзи (записи ши). В «Люй ши чуньцю» сказано: «Цзы Ся по дороге в [царство] Цзинь оказался проездом в [царстве] Вэй. Был там [один человек], который прочел [одну фразу] в ши цзи [следующим образом]: "Цзиньское войско, как три свиньи, переправилось через Хуанхэ". Цзы Ся сказал: "Это неверно. Здесь говорится, что [событие произошло] в день "ихай". Известно, что иероглиф "и" походит на "сань" (три), а "ши" (свинья) напоминает "хай"»[192]. Упоминает записи ши и Сыма Цянь: «Кун-цзы читал ши цзи. Дойдя до того места, где говорилось о восстановлении [владения] Чэнь [царством] Чу, он воскликнул: "Сколь мудр чуский Чжуан-ван"»[193]. Эти сообщения с несомненностью свидетельствуют, что к V в. до н. э. из отдельных хроникальных записей были уже составлены сводные тексты.

Материалы официальных хронистов служили иногда основой также и для исторических сочинений, обозначавшихся термином «чуньцю» (весны и осени)[194]. К началу периода Чжаньго такого рода сочинения были созданы в большинстве восточночжоуских царств. В одном из фрагментов утраченного ныне раздела из трактата Мо-цзы (ок. 468-376 гг. до н. э.) говорится: «Я видел происходящие из ста царств чуньцю и ши [цзи]»[195]. По кратким упоминаниям в памятниках древней и средневековой литературы, по отдельным дошедшим до нас цитатам сейчас известны чуньцю царств Лу[196], Цзинь[197] и др.

В нашем распоряжении имеется лишь один источник, по которому можно в достаточной мере судить о внутренней структуре и особенностях изложения исторического материала, присущих восточночжоуским хроникам. Это «Чуньцю», известный конфуцианский канон, для которого вышеупомянутый terminus technicus стал именем собственным. Согласно свидетельствам Мэн-цзы[198] и Сыма Цяня[199], Конфуций составил «Чуньцю» на основе различных ши цзи. Материал расположен в ней по годам правления луских царей, живших в период между 722 и 481 гг. до н. э. Внутри каждого годового комплекса записи распределяются по сезонам, иногда по месяцам и дням. Для собранных в «Чуньцю» хроникальных записей характерны крайняя лаконичность и нечеткость в описаниях, что, очевидно, отражает достаточно низкую потребность в фиксации исторических событий. К этому следует добавить, что круг фиксируемых хронистом событий в «Чуньцю» весьма узок, а связь, устанавливаемая между ними, чисто внешняя.

То обстоятельство, что авторство «Чуньцю» с глубокой древности приписывали Конфуцию, поддерживало постоянный интерес к вопросу об истинном характере содержания памятника. Уже