Связанный честью - Сандра Браун

Потом она подняла плечами оконную раму, насколько могла. Щель все равно оставалась довольно узкой, но она решила, что с некоторыми усилиями и капелькой удачи у нее должно получиться вылезти. Эйслин уперлась коленом в подоконник и попыталась развернуться, чтобы вылезать ногами вперед.

Но в тот момент, когда она поставила на подоконник вторую ногу, она потеряла равновесие и вылетела наружу через открытое окно. Падая, она зацепилась за гвоздь в подоконнике и разодрала руку от запястья до подмышки.

Ей удалось чудесным образом приземлиться на ноги, но она поскользнулась. Прижимая к себе раненую руку, она скользила с холма на спине, на животе, перекатывалась, кувыркалась и в конце концов в самом низу ударилась головой о камень.

Пару секунд она видела перед собой огненное солнце, которое, казалось, над ней насмехалось. А потом все вокруг почернело.

Он отчаянно стремился вернуться. Никогда не упускавший ни малейшей детали, Лукас хорошо помнил ориентиры. Он знал, что осталось проехать всего пару миль. Три максимум. Он вдавил в пол педаль акселератора.

Машина, к счастью, отозвалась. Она уже вернулась в свое обычное рабочее состояние. Поменять шланги было несложно. Труднее было бежать к ней всю дорогу с полными карманами тяжелых инструментов и галлоновой канистрой воды на замену вытекшей. Ему было не впервой преодолевать большие расстояния. И даже летняя жара не была особой помехой. В отличие от смещенного центра тяжести из-за ноши.

Пока машина проходила оставшиеся мили, Грейвольф с радостью воспользовался шансом немного поразмышлять. Горячий ветер бил ему в лицо, ерошил волосы. Он предпочитал ездить с открытыми окнами там, где мог насладиться пустыней, к кондиционированному воздуху он относился с презрением. До сих пор он ехал с закрытыми окнами только из-за этой женщины.

Женщина.

При мысли, что она заперта в грязном раскаленном на солнце туалете, ему стало совестно. Но что ему еще оставалось делать? Оставить ее одну, чтобы она сразу позвонила в ближайший офис шерифа? Взять ее с собой? Но ей просто не под силу дойти до машины, а если бы она и смогла, они потеряли бы еще несколько лишних часов. Часов, которые он не мог себе позволить.

Сколько пройдет времени, прежде чем его поймают? Успеет ли он приехать вовремя? Он должен успеть.

Он хорошо знал, чего будет стоить ему этот побег, и был готов заплатить любую цену. Он жалел только, что ее платят и другие. Ему не доставило удовольствия вырубить человека, который доверял ему и считал его своим другом. И пугать эту женщину – тоже. Она представляла тех, кого он презирал: англо в целом и богатых англо в частности. Но все равно он бы предпочел, чтобы ее не пришлось силой вовлекать во все это.

Силой?

Раздраженным жестом он включил радио и открутил звук на полную катушку, убеждая себя, что просто хочет послушать новости. Хотя на самом деле он надеялся, что рев музыки вытеснит из головы мысли об этой женщине.

Зачем он взвалил на себя такую ответственность? Почему не вырубил ее и не ушел так же, как пришел – быстро и тихо? У него было бы достаточно времени, прежде чем она очнется и позвонит в полицию.

Вместо этого он, как идиот, остался и стал пререкаться с этой англо женского пола. Да, ему нужно было принять душ, но без подобной роскоши вполне можно было обойтись. Да, ему нужно было выспаться, но можно было найти менее комфортабельное место, чем ее постель с мягкими подушками и душистым бельем.

И даже побаловав себя всеми этими предметами роскоши, он мог уйти из дома еще до рассвета, когда только проснулся. Почему не ушел? Конечно, проснувшись, она сообщила бы о нем властям, но это произошло бы только через несколько часов. К тому времени его бы и след простыл.

Он знал, что именно так должен был поступить, но вместо этого лежал и пялился на белокурую красотку. Это было слишком легко, а его никогда не привлекала мысль сопротивляться искушению. Он жаждал смотреть на женщину, которой наслаждался. Он глубоко вдыхал ее запах, так надолго лишенный возможности чувствовать аромат женского тела.

И вместо того, чтобы, как положено, выскользнуть из дома, он принял идиотское решение взять ее с собой. Причинять ей вред никогда не входило в его намерения.

Но внутренний голос вступил с ним в спор:

«Зачем тогда ты угрожал ей ножом?»

«Из предосторожности».

«А зачем заставил ее раздеваться?»

«В этом не было необходимости, признаю. Но мне просто захотелось на нее посмотреть».

«Чертовски».

«Верно. Я не стал бы ее ни к чему принуждать. Кроме того, она же англо. А я не люблю женщин-англо. И уж точно не испытываю к ним желания».

«К этой испытывал».

«Я же был в тюрьме, побойся Бога! Я бы испытал желание к любой женщине!»

«И тебе бы не хотелось заняться с ней любовью?»

«Нет».

«Проклятый лгун».

«Ладно, все равно я не занимался с ней любовью и не собираюсь».

Он будет контролировать свою похоть, даже если это его убьет. Он просто хочет иметь под боком женщину. И только. И чтобы удержать в узде ядовитый голос совести, он стал вспоминать все причины, по которым ему не нравится его белокурая заложница.

Нет сомнений – богатая и испорченная. Всегда смотрит взглядом «не приближайся ко мне». Индейские парни вроде него часто получают такие взгляды от своих соучениц-англо. Девушки вроде Эйслин Эндрюс могут флиртовать с индейцем, но спать с ним они не будут. А если все действительно заходило так далеко, то исключительно ради того, чтобы дать ему пинка под зад или похвастаться перед другими особами женского пола. Надо же, секс с индейцем!

«Нет!» – «Да!» – «Он действительно был таким диким?»

А на следующий день они вели себя так, словно с ним незнакомы, и социальные барьеры снова оказывались на месте.

Хотя этой англо он отдавал должное, у нее было мужество. Она могла бы вести себя как истеричка, скулить и реветь всю дорогу. Но она держала марку, что бы он с ней ни делал.

Мрачное выражение лица сменилось подобием улыбки, когда он вспомнил, как она ловко справилась с патрульным на шоссе. Почему она это сделала?

Наверное, он теперь перед ней в долгу.

После прошлой ночи он уже не был уверен, что сможет придерживаться собственного решения не прикасаться к ней. Время, проведенное в «Перекати-поле», походило на рай и ад одновременно. И периодически (слишком часто для душевного равновесия) ему хотелось поцеловать ее по-настоящему. Хотелось раскрыть языком ее губы и попробовать ее на вкус. Хотелось расстегнуть на ней одежду и прикоснуться к коже.

Боже, как же приятно было чувствовать ее на своей груди сегодня утром. Ощущать, как она дышит, какая нежная и сладкая у нее грудь… а бедра…