Серебряная заря - Кейт Хьюит

— Не надо меня убеждать, — предупредила она. — Я еду с тобой только потому, что хочу этого сама. Это мой выбор. — Она открыто встретила его взгляд. — Неделя — это все, чего я хочу, Лоренцо.

Его лицо выразило сначала удивление, потом удовлетворение. Он поджал губы.

— Хорошо, — снова сказал он.

Они молчали почти всю дорогу до Лондона, а спустя час Лоренцо остановил машину перед входом в импозантный отель в Белгравии[2].

Он бросил ключи от машины в свой бумажник, а швейцар помог Эллери выйти из «лексуса». Они вошли в великолепный вестибюль отеля.

Эллери едва дышала, ошеломленная роскошью. Лоренцо де Люка был богатым и влиятельным человеком. И она убедилась в этом сполна, когда он шел через вестибюль отеля, а служащие склоняли голову перед ним. Он явно был здесь постоянным клиентом. Мысль о том, что она оказалась тут с ним, показалась Эллери такой абсурдной, что она едва не рассмеялась, идя за ним по шикарному вестибюлю.

— Ты часто сюда приезжаешь? — спросила она, когда он жестом пригласил ее войти перед ним в лифт.

— Я резервирую здесь люкс для своего личного пользования, — ответил Лоренцо, пожав плечами.

— Резервируешь? — изумленно повторила Эллери. — Ты хочешь сказать, постоянно?

Платить за люкс несколько тысяч фунтов в сутки, чтобы держать его за собой, показалось ей страшным расточительством, особенно в свете ее собственной финансовой ситуации. Она даже представить себе не решилась, что могла бы стать когда-нибудь такой же богатой или влиятельной.

— Не постоянно, — признался Лоренцо. — Я совсем не мот, Эллери. Я бы не стал тем, кем являюсь, если бы швырялся деньгами.

Это небрежное заявление заинтриговало ее.

— Не стал бы? — повторила она. — А кем же ты был до этого?

Лифт звякнул, и двери плавно открылись. Лоренцо жестом пригласил ее выходить первой.

— Я уже говорил тебе, обитателем Сполето, — произнес он беспечно, но Эллери почувствовала, что он понял подоплеку ее вопроса.

Люкс состоял из многочисленных комнат. Эллери молча восхищалась мрамором и красным деревом, роскошными коврами и колоннами в греческом стиле по бокам дверей, ведущих на балкон.

Заглянув в главную спальню, она выдохнула:

— Великолепно! Не могу поверить, что я здесь.

Она замерла при виде кровати грандиозных размеров с горой атласных подушек, а Лоренцо встал за ее спиной и положил руки ей на плечи.

— Хочу доставить тебе удовольствие, — пробормотал он. — Наслаждайся. Позволь мне побаловать тебя, Эллери. Я так хочу.

Она подумала, что у слова «побаловать» какой-то неприятный оттенок, но, обведя взглядом красивый интерьер и увидев в гостиной эксклюзивный шоколад и бутылку изысканного шампанского, охлаждающегося в серебряном ведерке, сказала себе, что, если ее будут баловать неделю, это не причинит ей особого вреда. Она, безусловно, заслужила неделю такой фантастической жизни. Только одну неделю.

Эллери повернулась к Лоренцо с мягкой улыбкой и обвила его шею руками.

— Хорошо, — пробормотала она хриплым шепотом, когда Лоренцо притянул ее к себе, — если ты настаиваешь.

Прямо в своем номере они устроили поздний завтрак из ракового супа и крекеров с икрой, запивая все это шампанским. К середине дня Эллери почувствовала себя приятно расслабившейся и даже слегка сонной.

— Мне нужно кое-что проверить, — сказал ей Лоренцо, когда вошла горничная, чтобы убрать посуду. — Почему бы тебе не отдохнуть и не принять ванну? На вечер у нас зарезервирован столик в ресторане на нижнем этаже.

— Хорошо, — согласилась Эллери и мысленно перебрала те немногочисленные наряды, которые захватила с собой.

Увы, вечернее платье, которое она надевала на майский бал в своем колледже четыре года назад, вряд ли окажется достаточно элегантным… или достаточно дорогим. Ну а предложение отдохнуть ей понравилось.

Она сбросила туфли, откинула атласное стеганое одеяло и скользнула на прохладные простыни. Лоренцо тихо разговаривал с кем-то, должно быть по телефону. Интересно, кому он звонил? Какое дело ему надо было проверить? Лежа в кровати, Эллери невольно подумала о том, как мало она знает своего любовника, своего единственного любовника.

Любовника на неделю.

«На моих условиях!» — напомнила себе Эллери решительно.

Когда Эллери проснулась, небо было затянуто свинцовыми тучами, а комната погрузилась в сумрак. По шелесту атласа на краю кровати она поняла, что Лоренцо был здесь. И когда он положил руку на ее ногу, она почувствовала приятное тепло даже через толстое одеяло.

— Привет, dormigliona.

Она еще глубже зарылась в одеяло. Рука Лоренцо переместилась выше, на ее бедро.

— Что это значит?

— Dormigliona? По-английски «соня». Ты проспала больше трех часов.

— Да ты что! — Эллери села, сразу полностью проснувшись. — Я никогда не ложусь днем, даже подремать. У меня всегда полно дел.

— Тем более у тебя есть причина подремать здесь, — спокойно ответил Лоренцо. — От тебя требуется только получать удовольствие.

Эллери улыбнулась и потянулась:

— Звучит так просто.

— Так и есть.

В сумеречном свете она не могла разглядеть выражение лица Лоренцо, но чувствовала, как атмосфера между ними все больше накаляется, а ее страстное желание становится все сильнее. Она наклонилась вперед в ожидании.

— Я приготовлю тебе ванну, — сказал он и поднялся с кровати. — Думаю, тебе будет приятно принять ее перед ужином.

Эллери откинулась на подушки. Ее непродолжительное счастье сменилось разочарованием.

— Иди, — позвал он беспечно, — а то вода остывает, — и вышел из комнаты.

Эллери распахнула дверь в примыкающую ванную комнату. Огромная ванна джакузи, облицованная серебристо-серым мрамором, была наполнена ароматными пузырьками. Сбоку висело пушистое полотенце. Чуть теплый душ и старомодные грелки в Мэддок-Маноре не шли ни в какое сравнение с этой роскошью.

— В этом отеле потрясающий водонагреватель, — пробормотала она и с удовольствием опустилась в ласковую воду. Она положила голову на мраморный край ванны, закрыла глаза и долго лежала так, расслабившись в полудреме, пока не услышала, как распахнулась дверь. Эллери резко открыла глаза.

— Привет!

На пороге стоял Лоренцо. Рукава его белоснежной крахмальной рубашки были закатаны до локтей.

Эллери опустилась глубже в воду, обрадовавшись тому, что ее тело покрыто пузырьками. Хотя было довольно глупо чувствовать смущение, она залилась краской.