Сыны анархии. Братва - Кристофер Голден

Джекс недовольно прищурился. Бросил взгляд на Пыра и, вскинув голову, снова воззрился на Коннора:

– Спасибо. Это все, что я хотел знать. Тогда заварилась такая каша, что говночерпалкой не выгребешь, так что, как я понимаю, Рорк и остальные рассматривали альтернативы. Но теперь договоренность между Белфастом и САМКРО в силе. Если русские вернутся, чтобы снова попытаться наехать, как только их ситуация стабилизируется, эта дверь уже захлопнулась.

Коннор поскреб щетину на подбородке:

– Ты меня спрошаешь или мне толкуешь?

– Я говорю, что наша договоренность в ажуре, – ответил Джекс. – Если тема всплывет, уж расстарайся, чтобы Рорк и остальные знали.

– Я не могу так поступить, Джекс.

Пыр положил на стол кулаки, стиснутые так, будто ему хотелось пустить их в ход.

– Почему?

Уронив вилку на тарелку, Коннор откинулся на спинку диванчика.

– Я уже сказал вам, Филип… насколько всем известно, этого разговора даже не было.

Коннор отвернулся, чтобы подозвать официантку подлить еще кофе. А когда снова обратил взгляд к столику, Джекс и Пыр уже уходили. Попрощаться они не потрудились, и Мэлоуна порадовал их уход. Подхватив недоеденный ломоть тоста, он впился в него зубами, стирая последнюю пару минут из памяти.

Дорога Моккасин-роуд пролегла с востока на запад через северный край муниципальных владений Лас-Вегаса, большей частью через серо-бурую полупустыню, где кактусов больше, чем домов. У ее западной оконечности вздымаются холмы каньона Ред-Рок, преображая пустынный инопланетный пейзаж в воплощение истинной красоты. Джекрэббит-ридж – одна из тех затерянных, одиноких дорог, которые Тринити с легкой руки Голливуда ожидала видеть по всей Неваде, – пыльная и обрамленная колючими кустами. Приехав в Неваду впервые, девушка с огорчением обнаружила, что та выглядит куда цивилизованнее, чем она предполагала, но за последние недели узнала, какая большая часть штата остается дикой и негостеприимной. Пусть Лас-Вегас и достаточно близко, чтобы озарять ночь своими крикливыми огнями, но здесь они, считай, затеряны посреди пустыни.

Вдоль Джекрэббит-ридж выстроилась горстка домов, где по большей части обитают люди, предпочитающие держаться особняком, подальше от пытливых взоров федерального правительства. Они водят пикапы и внедорожники американского производства, изукрашенные флажками и свидетельствами их любви к охоте в частности и к оружию вообще. Ближе к национальному парку тянутся боковые улочки, где таблички давным-давно посбивали или разворовали, так что Тринити даже не знала их названий. Здесь попадаются дома вроде тех, что стоят у главной дороги, хотя называть Джекрэббит-ридж главной дорогой – слишком много чести, но есть и два коттеджных комплекса домов, ошеломительно напоминающих фешенебельные пригороды. Некоторые из коттеджей заняты, остальные брошены или вовсе не были проданы, и далеко не один брошен достроенным лишь до половины, когда местная экономика оказалась неспособна поддержать мечты среднего класса Джекрэббит-ридж.

Тринити устремила взгляд за окно. Они ехали в молчании – она на пассажирском сиденье, а Олег за рулем. Гаврила забрался назад и большую часть поездки провел, прислонившись головой к стеклу и ударяясь о него всякий раз, когда машина налетала на бугор или выбоину. Атмосфера в машине была тягостная, обремененная невысказанным осознанием присутствия трупа в багажнике. Феликс был их другом, для Олега и Гаврилы – чуть ли не братом, а они чуяли запах его крови в машине, каким-то образом просачивающийся через вентиляцию или просто сквозь заднее сиденье.

Оцепенев душой, Тринити положила ладонь Олегу на бедро – просто чтобы сказать, что он не одинок. Он не отстранился, и это хорошо. Такие люди должны быть бесстрастными. В прошлом, когда Тринити намекала Олегу, что он мог бы позволить себе выказывать чувства, что ему вовсе не обязательно быть таким бессердечным головорезом, каким хотят его видеть Кирилл Соколов и остальные, он отдалялся от нее. Она знает его сердце, знает без тени сомнения, что у него есть и душа, и совесть, но заодно знает, что «Братва» – его жизнь, его мир, его братство. Ничего другого он не знает, оценивая по тому, насколько братья нуждаются в нем.

– Сожалею, – проронила Тринити.

Гаврила на заднем сиденье бухнулся головой в стекло. На ухаб или рытвину они не наезжали.

Снаружи луна и звезды обратили пустыню в призрачный край, и Тринити пришло в голову, что это очень уместно. Ей казалось, что они тут призраки, что реальной разницы между живыми и мертвыми попросту нет.

«Очень скоро это может оказаться не так уж далеко от истины».

Они наскочили на бугор, и в багажнике что-то громыхнуло. Там лежит не только труп их друга. Они все-таки затарились стволами.

Тринити сочла бы цену, уплаченную за эти стволы, чересчур высокой, если бы без них им всем не грозила очень скорая кончина. Теперь же, с оружием и боеприпасами, захваченными у Оскара Темпла, у них есть шанс.

Вдали виднелось то, что осталось от Сториленда. Этот небольшой парк развлечений, выстроенный в 1980-х и предназначенный для маленьких детей, битком набит затрапезными аттракционами, основанными на сказках и детских стишках. Фигуры Матушки Гусыни и Гензеля с Гретель видны издалека, а в число аттракционов, как узнала Тринити, входит монорельсовая дорожка со старинными автомобилями, крутящиеся чайные чашки, поездка на ковре-самолете и прочие поездки, которые запросто затмит даже самый захудалый из современных тематических парков… И все это в относительной близости от Лас-Вегаса.

Свет фар выхватил из тьмы абрис отеля «Страна чудес». Притормозив, Олег повел машину к задней стороне здания. «Страна чудес» состоит из одного высокого крыла и одного низкого, примыкающих к двухэтажному строению вестибюля. Еще одна секция отеля приткнулась сзади в виде буквы «Т», так что номера в ножке этой «Т» не видны из немногочисленных машин, проезжающих по Джекрэббит-ридж. Под хруст гравия под колесами они встали посреди пяти других припаркованных здесь автомобилей.

Дверь одного из номеров покинутого отеля открылась, и оттуда появился Кирилл с пистолетом и бутылкой пива. Кириллу лет сорок пять, а кожа у него так продублена солнцем и ветром, что морщины на ней больше напоминают шрамы. Остатки волос он стрижет под ноль, а его холодные, белесо-голубые глаза никогда не улыбаются, даже когда сам он смеется. Луис Дринкуотер – местный агент по торговле недвижимостью, поведавший Тринити все, что знает об этой округе, обязан Кириллу Соколову множеством одолжений и задолжал «Братве» десятки тысяч долларов. Он-то и дал ключи от отеля «Страна чудес». Соколов Луису не доверяет, зато Тринити ему поверила. Агент хлебнул бед более чем достаточно, но трусом ей не показался.

И все же они начеку. Кто-то наверняка дежурит спереди, прячась за темными окнами фасада. Кирилл наверняка знал, что это они, но все равно вооружен. Излишней осторожности не бывает.

А вот с Оскаром Темплом осторожность была бы совсем не лишней.