Остров спокойствия - Нора Робертс

– Не знаю. Пожалуй. Да.

– Не против поехать со мной на машине? Потом я привезу вас обратно.

– Конечно.

Вспоминая эту встречу позднее, он удивился, почему пошел с ней. Он совсем ее не знал. Она была размытым лицом среди безумия и шока.

Но она там была.

Она была там, как и он.

Рид сел в машину, еще более древнюю и потрепанную, чем его собственная, только намного чище. И сообразил:

– Вы застрелили Хобарта!

– Да.

– Надеюсь, вас не уволили за это?

– Нет. Все в порядке. Завтра возвращаюсь к работе. Как твои родители?

– В шоке, но уже приходят в себя.

– А люди из твоего ресторана?

– Думаю, с ними сложнее. Мы там были и видели… Такое не забудешь. Но мы справляемся. Например, Рози… помните, шеф-повар? Она много что делает. Похороны, посещение больниц, разносит еду людям. Это ей помогает. Наверное.

– А что помогает тебе, Рид?

– Не знаю.

Он ощущал ветерок на своем лице, через открытое окно – ветерок с воды.

Все было реальным. Мимо ехали машины, по тротуару женщина везла ребенка в коляске. Все реально.

Жизнь продолжалась.

И он продолжал жить. Ему повезло.

– Я много говорил с Чазом. С другом из «Гейм-стоп».

– Помню. Он многих спас. И ты тоже.

– Ребенка? Брэди? Его отец мне звонил. Хочет меня навестить, может, на следующей неделе. Он сказал, его жена поправляется.

Эсси какое-то время молчала. Как и Сиси, она верила в необходимость правды и доверия.

– Она выживет, но она парализована. Она не сможет ходить. Ты все равно узнаешь.

– Проклятье. Проклятье.

Рид закрыл глаза и прижался затылком к подголовнику.

– Я стараюсь слушать музыку или кидаю мяч на заднем дворе, но не могу перестать читать об этом и слушать новости. Не могу перестать…

– Ты был частью того, что произошло.

– Мои родители хотят, чтобы я с кем-нибудь поговорил. Знаете, с психиатром или типа того.

– Хорошая мысль. Мне предписано поговорить с психиатром. Правила департамента.

Рид снова открыл глаза и нахмурился.

– Вам нужно поговорить с психиатром?

– Уже говорила. С меня сняты подозрения… вернули к офисной работе. Поговорю с психологом департамента и через некоторое время приступлю к обычным обязанностям. Я не против этих встреч – я ведь убила человека. – Она припарковалась, заглушила двигатель. – Я спасала жизни, в том числе свою собственную и жизнь моего напарника. Но я убила семнадцатилетнего мальчика. Если я способна просто отмахнуться от этой мысли без капли сожаления, то я не должна быть полицейским.

Макви вышла из машины, подождала его.

Они прошли мимо детской площадки, вдоль берега и сели на скамейку. Наверху кружили и кричали чайки, а вода в заливе была синей, как небо.

По заливу скользили лодки, слышался детский смех. Мимо пробежала девушка со сногсшибательной фигурой в обтягивающих шортах и майке.

– Правда, что говорят газеты и телевидение – что Хобарт был главным?

– Я сказала бы, что он, вероятно, был самым решительным, настаивал на исполнении плана. По-моему, все трое, как куски одной мерзкой головоломки, сложились вместе в самый неудачный момент. Пару месяцев раньше, пару месяцев позже, и Полсон, вероятно, не вписался бы.

Газеты и телевидение пересказывали то, что говорили о Полсоне соседи и учителя. Как они были потрясены. Спокойный парень, умный, всегда готовый помочь.

Чертов бойскаут.

Сейчас Энджи опускают в землю. Вчера в землю опустили мальчика, работавшего на своей первой летней подработке. И скольких еще.

– Я не думаю, что можно вот так убивать, просто убивать, как они, если в человеке что-то не нарушено. То есть, возможно… каждый способен убить, но как вы. Чтобы спасти жизнь, защитить людей. Ради самообороны или на войне. То, что делали они… для этого что-то внутри должно быть испорчено.

– Ты прав. Полагаю, учитывая прошлое Полсона и его семью, ему могли бы помочь. Но он связался с другими двумя, в самый неудачный момент, и все части головоломки соединились.

Рид слушал мягкий плеск воды, крик птиц, чье-то радио. И чувствовал, что все больше погружается в реальность.

– Как это было? Ну, когда вы его застрелили?

– До вечера прошлой пятницы я никогда не стреляла из своего оружия. Было страшно до чертиков. В основном только до и после. В ту самую секунду сработали тренировки и инстинкт. Он стрелял в моего напарника. Я видела вокруг мертвых и умирающих людей. Он стрелял в меня, и я просто сделала то, чему меня учили. Устранила угрозу. Мой напарник… он упал, но не получил серьезных ран. В туалете была девочка. Первая позвонившая в «девять-один-один».

– Как ее… Симона Нокс.

– Да. Ты ее знаешь?

– Постоянно читаю и смотрю новости. Я запомнил ее имя.

– Она, как и ты, спасла жизни. Не растерялась, спряталась, позвонила в полицию. Мы с Барри… это мой напарник… стояли на парковке.

– Об этом я тоже читал. Вы были рядом.

– Повезло, что звонок Симоны пришел через минуту, может, две, после того как Хобарт распахнул дверь выхода. В тот вечер она потеряла подругу, а вторая подруга еще в больнице. Поправляется.

– Вы с ней тоже говорили.

– С ней, ее подругой Ми, Брэди и его отцом. – Вздохнув, Эсси подняла голову и подставила лицо солнечным лучам. – Мне это помогает. Хотелось бы думать, что помогает и им.

– Почему вы стали копом?

– Я люблю порядок. – Она улыбнулась, затем снова вздохнула, глядя на воду. – Я верю в закон, но мне нужно именно это сочетание. Закон и порядок. Правила, четкий порядок действий и возможность помочь людям. Я никогда не представляла, что окажусь в такой ситуации, как в пятницу, зато теперь знаю, что способна с этим справиться.

– Как вы стали копом?

Она повернула голову и приподняла бровь.

– Интересуешься этой работой?

– Может быть… Да, – осознал он. – Интересуюсь. Мне нравится в колледже. У меня хорошие оценки, однако я не особо думал о том, что делать дальше. Я тогда сказал Брэди, что мы ждем хороших парней. В общем, да, я хотел бы узнать, как стать полицейским.

К тому времени, как Эсси отвезла его к машине, у Рида впервые в жизни появился план. План был выкован из смерти, но он видел, как отсюда вырастает его жизнь.

Жизненная цель Селины Макмаллен – стать известным блогером – привела ее к церкви во время похорон. Как репортер сайта «Горячих новостей» с несколько сомнительной репутацией, она не пользовалась большим уважением со стороны собравшихся там журналистов.