Твой яд мне по вкусу - Анастасия Полянина

— Что-то хочешь спросить?

— Ты знаешь, что… — сказала Олька, загадочно улыбаясь.

Я вздохнула и закатила глаза.

— Ничего нового. Аж даже скучно… Придурок — он и есть придурок.

Подруга взяла меня за руку, прервав мое переодевание. Я была в своих джинсах и лифчике в горошек. Она усадила меня на маленький потрепанный диван.

— Я заметила кое-что… — сказала Олька интригующе.

— Что?

— Он буквально не сводил с тебя глаз, пока ты носилась по залу в запале… Даже когда к ним присоседилась эта фифа.

— Кто? Его озабоченный друг Стас? — предположила я и, не дав подруге ответить, отмахнулась, — Забей! Я его отшила.

Олька все с тем же таинственным видом медленно помотала головой.

— Я не про него говорю… Я имею в виду Максима.

Вот тут я уже напряглась всем телом. На долю секунды я почувствовала какое-то пьянящее благоговение, но потом от души рассмеялась от той мысли, которую сама себе позволила допустить. Но то, как потеплели мои щеки, я ощутила очень явственно.

— Тебе, наверное, показалось, Оль…

— Думай, что хочешь, Майка… Но я видела то, что видела. Просто имей в виду, сучка… — подмигнула Олька и поднялась с дивана.

Я вздохнула и последовала ее примеру.

— Это просто его игра. Он — игрок.

— Угу… — пробубнила подруга с многозначительной улыбкой на лице.

«Не допускай даже мысли об этом, Майя! Ты его ненавидишь, потому что он конченный урод!»

Я вышел из покерного клуба в состоянии полной прострации. Мои руки тряслись, когда я пытался прикурить сигарету.

— Ну это было грандиозно, Макс! — провозгласил Стас и шлепнул меня по спине, — Грандиозное фиаско!

Мы остановились у шикарного особняка в викторианском стиле, в котором находился закрытый покерный клуб, чтобы покурить. Вместо желаемого успокоения, доза никотина вызвала у меня еще больше волнения, заставляя биться мое сердце на немыслимой скорости.

— Я был уверен в победе и даже не пытался блефовать, — сказал я дрожащим голосом, сделав глубокую затяжку.

— Ну еще бы! — невесело усмехнулся Стас, — С такой комбинацией!

— Дерьмо! У меня же было гребаное каре! — прорычал я больше сам на себя.

Стас ободряюще похлопал меня по плечу.

— Ну кто мог знать, что у этого ублюдка будет стрит-флеш… — сочувственно сказал он.

Я растоптал опостылевшую сигарету и закрыл глаза с тяжелым вздохом.

— Я в полной жопе…

— Да ладно тебе! Просто попроси денег у отца!

— Исключено, — горько усмехнулся я, — Он прикрыл неофициальное финансирование моей жизни. Теперь я живу на зарплату, как какой-то работяга…

— У-у-у… Это отстой, бро…

Я присел на корточки и уронил голову на руки.

— Я думал, у меня получится «подняться» на покере…

— Не повезло, дружище… Сколько они тебе дали времени, чтобы найти деньги?

— Две недели.

— Что собираешься делать?

— Для начала «замотаю» тачку. Я все равно на ней не езжу.

— Зачем ты вообще ее купил, Макс?

Я поднялся на ноги и посмотрел на Стаса.

— Я не покупал. Это подарок отца на прошлый день рождения. Он надеялся, что я завяжу с пьянством, если сяду за руль. Но я так и не решился…

Знакомое сдавливающее чувство вины начинало подниматься откуда-то из недр моей души. Я не дал ему распространиться по всему телу, чтобы окончательно не потерять контроль над своими эмоциями. Я и без того был на взводе.

— Но этого все равно будет недостаточно. Ты проигрался по-крупному, братан…

— Отдам то, что смогу. А потом прибегну к природной дипломатии. Может, удастся договориться о продлении срока… — я говорил это и мысленно смеялся над своими неоправданно высокими ожиданиями.

И Стас подтвердил мои догадки, вогнав меня в еще более подавленное состояние:

— Ну удачи тебе в этом, Макс… Хотя Патрон не из тех людей, которые с легкостью идут на уступки…

Я хотел было ответить что-то нейтральное, но нас отвлек звук открывающейся парадной двери особняка. Затем на крыльцо вышел один из доверенных лиц Патрона — здоровый как бык парень с бритой татуированной головой и серьгой в ухе. Он выглядел довольно устрашающе.

— Макс, Патрон хочет, чтобы ты вернулся, — прохрипел он прокуренным голосом.

— Зачем? — безэмоционально спросил я у него.

— Не могу знать. Но я бы не стал ему отказывать на твоем месте, — в тоне этого человека уже слышалась откровенная угроза жизни и здоровью, в случае если я вознамерюсь отказаться.

Это был не тот случай, когда риск можно было назвать оправданным.

***

Личный кабинет Патрона являлся мрачным местом. Здесь было много темного дерева и такого же темного текстиля. Единственными источниками слабого освещения была настольная лампа с раздражающим желтым свечением и тусклый огонь в камине. Сам Патрон восседал за большим столом. В своем элегантном костюме, с зачесанными назад темными волосами и сигарой в руках он выглядел как почти удавшаяся пародия на Дона Карлеоне.

Когда я вошел, он просто молча указал на кресло напротив его стола. Я послушно приземлился в него. Какое-то время мы находились в тишине, нарушаемой только потрескиванием поленьев в камине. Патрон не торопился начать беседу, наслаждаясь раскуриванием своей кубинской сигары.

— У меня есть предложение, Макс, — без всяких предисловий сказал он, наконец.

— Какое? — я приподнял одну бровь.

— Через три недели важный бой.

— И?

До этого момента Патрон не удостоил меня и двух взглядов. Но вдруг он посмотрел на меня пристально. Он являл собой довольно властного и опасного в определенных кругах человека, и шутить с ним решился бы только тот, кто готов был столкнуться с серьезными неприятностями в ближайшее время. Я был не готов, очевидно.

— Мой постоянный боец травмирован… Этот сукин сын дерется как зверь, а на роликах не устоял, кретин… Короче, у него серьезный перелом, и он совершенно недееспособен. Но шоу должно продолжаться, как ты понимаешь…

Патрон бросил на меня многозначительный взгляд.

— К чему ты клонишь? — я терял терпение от этой ходьбы вокруг да около.

— Выйди на ринг. Победишь — мы в расчете.

Я позволил себе нервно усмехнуться.

— Я не боксировал почти два года, — сказал я.

— Значит тащи свою задницу в зал и тренируйся. Мастерство не пропьешь. Как ты бы ни старался, — после этих слов Патрон дьявольски заржал, заставляя волосы у меня на затылке зашевелиться.