Уэллс. Горький ветер - Дмитрий Даль

Я достал из кармана пальто пузырек, плотно запечатанный пробкой, и протянул его Строссу. Он взял его и, не глядя, убрал в карман своего плаща.

– Благодарю вас. На этом все. Не смею вас задерживать, – сказал он, намекая на то, что мне пора идти.

– Господин Уэллс настоятельно требовал, чтобы сегодня я следовал повсюду за вами и наблюдал за действием препарата, – ответил я.

Подобный поворот событий Чарльзу явно не понравился, но по его внешнему виду нельзя было это определить.

– У меня сегодня весьма насыщенный день. Он может сопровождаться опасностями. Вряд ли гражданскому лицу стоит рисковать своей жизнью ради каких-то экспериментов.

– Вся жизнь – это один сплошной научный эксперимент, который сопряжен с риском и опасностью. Так что я остаюсь, – возразил я ему.

– Что ж, это ваш выбор. Я не смею настаивать. Вы слышали о лондонском оборотне? – поинтересовался он.

– Читал сегодня в газетах. Новая жертва.

– Если бы одна. А то три разодранные женщины. Хорошо, что два трупа нам удалось скрыть от газетчиков. Они и так уже вовсю трубят о лондонском оборотне. В общем, мы сегодня планируем отправиться на облаву. У вас есть оружие?

– Револьвер «смит-вессон» под патрон 38-го калибра. Только он у меня не с собой. Не имею привычки в мирное время таскать оружие, – сказал я.

– Ваши домашние богатства меня не интересуют. Что ж, тогда мы выделим вам ствол. На дело без оружия идти нельзя. Мало ли что может случиться, а меня не окажется рядом. Оборотень, кто бы он ни был, до наступления ночи на охоту не выходит. Днем начнется облава по злачным местам города. Есть у нас зацепки, откуда надо начинать волну. Оборотень почувствует травлю, снимется с места, разозлится, именно этого мы и добиваемся. И тогда мы сможем поймать его свеженьким. Надеюсь, что больше человеческой крови не прольется.

Я признал план Чарльза Стросса интересным и сказал, что буду следовать за ним повсюду тенью. Стросс покачал головой, вновь открыл шарф, чтобы хлебнуть кофе, и сказал, чтобы я ему не мешал работать, пока мы не отправимся на дело.

– А когда вы планируете принимать препарат Уэллса? – спросил я.

– Сразу после того, как допью кофе. Интересно, получилось ли у Гэрберта. Невидимость можно терпеть, но иногда она причиняет неудобства. В особенности когда просыпается во время интимной близости. Представляете испуг женщины, когда мужчина в ее постели начинает таять на глазах.

Я попробовал представить себе эту картину, и она мне не понравилась.

Я заказал себе кофе, жареный хлеб и яичницу. Нельзя же сидеть просто так в пабе, разглядывая интерьер и посетителей.

Рукоять револьвера приятно холодила руку. Он лежал в кармане пальто, и я держался за него, как за волшебную палочку. Никогда еще мне не доводилось ходить по столь мрачным улочкам, слабо освещенным, грязным, пропитанным запахами страха и отчаянья. Хотелось развернуться и уйти отсюда поскорее, чтобы потом заглянуть в ближайший паб и парой стаканов стаута смыть это мерзкое послевкусие. Только я вынужден был идти за Чарльзом Строссом в компании констеблей, чьи мрачные лица не добавляли оптимизма и радости в столь мрачный вечер.

Днем полиция подняла на уши три района города, где, по агентурным сведениям, мог скрываться Лондонский оборотень, как бесчеловечного монстра окрестили газеты. Нагребли в камеры столько шушеры и преступного элемента, что инспекторы-дознаватели остались ночевать на работе, чтобы провести первичный допрос всех задержанных. К тому же арестованные продолжали поступать. То и дело к Скотленд-Ярду прибывали новые автомобили с подозрительными личностями. Это была самая беспрецедентная по масштабам акция, проведенная лондонской полицией за все время своего существования.

Криминальный мир серьезно обеспокоился. Паутина напряглась, зазвенела, и вот уже агентурная сеть доставила послание от Хозяев Теней. Они указали место, где может скрываться Лондонский оборотень, и пообещали всяческое содействие, если полиция перестанет баламутить дно и собирать весь ил, такой ценный и питательный для Хозяев теней. Послание доставил уличный попрошайка, юный лицом, но старый душой. Передав конверт, на котором значилось лишь одно имя «Чарльзу Строссу», он незаметно выскользнул за дверь и растворился в лондонском тумане. Его пытались поймать, но куда там, с тем же успехом можно было пытаться арестовать сквозняк.

Облавы прекратились, а к вечеру мы выдвинулись в сторону Ржавых ключей, одного из самых неблагополучных районов города. Название свое район получил по названию трактира, который являлся одним из самых старых питейных заведений в Лондоне. Здесь несколько сот лет назад Хозяева теней создали свою теневую организацию, контролирующую весь криминалитет Британского королевства. Двенадцать Хозяев в память о заключенном соглашении повесили над барной стойкой по ключу. В знак того, что, пока ключи висят в трактире, Хозяева теней будут сохранять мир в королевстве. Когда среди Хозяев появлялся недовольный текущим положением дел, он забирал ключ из трактира, тем самым объявляя войну. В основном за передел сфер влияния. Со временем ключи покрылись ржавчиной. За последние двести лет комплект ключей разрушался всего три раза, и каждый раз оборачивался потоками крови на улицах Лондона.

Разумеется, у района было и другое, более благозвучное, официальное название, но его мало кто использовал в разговорной речи. Даже если на почтовом конверте написать «Ржавые ключи, Кимберли-стрит», можно было не сомневаться, что письмо доставят по назначению.

В письме было указано место, где нас будет ждать проводник, и мы не удивились, когда увидели под фонарем напротив трактира «Ржавые ключи» знакомого уже посыльного, что доставил в Скотленд-Ярд письмо. Без лишних слов он привел нас на Кимберли-стрит, указал на дом номер 134 А и сказал:

– Комната двадцать четыре, – после чего растворился на другом конце улицы.

И вот теперь мы направлялись к указанному дому, а мое чутье, пускай и на время приглушенное сытой размеренной жизнью торговца чаем, вопило о подстерегающей нас опасности, которая не заставила себя долго ждать.

Мы вошли в дом. На первом этаже из-за угла выпрыгнул пьяный консьерж, за что чуть было не получил пулю в лоб от молодого констебля. С трудом шевеля языком, мужичок попытался выяснить, кто мы такие и куда направляемся. Судя по всему, либо он давно не видел полицейской формы, либо находился в такой степени опьянения, что уже ничего не соображал. Разъяснять такому, что, куда и почему, только тратить время. Молодой констебль, который чуть было его не пристрелил, все же решил отыграться за собственный испуг и легонько стукнул пьянчугу кулаком по голове. Кулак у констебля был внушительный. Пьянчуга мигом угомонился и прилег на полу похрапеть.

Двадцать четвертая комната находилась на втором этаже. Первым поднимался Чарльз Стросс, за ним шли констебли. Я замыкал процессию. Гражданское лицо на полицейской операции находиться не должно, так что хорошо хоть не выгнали. Помешало заступничество Стросса, который следовал рекомендациям Уэллса. Я должен был наблюдать за тем, как сработает новый препарат, а Чарльз его уже принял. Правда, как я могу наблюдать за эффектом невидимости при условии, что Стросс находился в своем облачении?