И несть им числа... - Джон Барнс

Я не предполагал, что за три минуты успею спуститься к докам, через разгрузочную площадку — к ослепительно желтому сиянию сводов арки, а оттуда на яркое кохинхинское солнце; однако за эти три минуты я умер тысячу раз. Я скрипел зубами от страха, и они опять заныли, а дышал я так часто, будто пробежал пару миль.

Наконец я миновал долгожданную солнечную арку, и моему взору предстала приятная, хоть и заурядная картина: дамба с лестницами до самого верха, на которой выстроились в ряд китайские магазинчики. Я поднялся по лестнице, все еще с опаской поглядывая вниз, на темнеющий проем ангара. Наверху оказался бар, а мне ужасно хотелось выпить, но было уже очень поздно, поэтому пришлось проголосовать велорикше, единственной обязанностью которого было хватать приехавших в Холон и подвозить их к водному такси — за это он получал комиссионные. Я был рад, что он поймал меня, и минуту спустя мой багаж вместе со мной катился по дамбе в сторону многочисленных стоянок водных такси.

В голове вдруг пронеслась шальная мысль — а что, если рикша работает на них? А кто они такие, собственно говоря? Немецкий Рейх, агенты Отдела Политических Преступлений или кто-то из врагов Ифвина? И на кой черт я согласился работать на человека, у которого так много врагов?

Я уже был готов поймать другого рикшу, только чтобы отделаться «от хвоста», когда маленький азиат, крутивший педали, наклонился ко мне и сказал:

— Я слышу через наушник, что за нами не следят.

Я обалдел:

— А раньше следили?

— Нет, но никогда нельзя быть уверенным до конца.

Два «хвоста» следовали за нами целый километр, и ничего не случилось. Тот, что следит за твоим катером, тоже ничего не докладывает. Если ты дашь разрешение, можно прочесать катер на наличие жучков или чего-нибудь похлеще, что наша подруга Билли могла оставить после себя.

— Ты из Контека?

— Моли бога, чтобы это так и было! Да. А теперь расслабься, наслаждайся окружающими красотами и знай, что ты под нашим надзором до конца путешествия.

Можешь делать все что угодно. Мы тебя прикроем, а если не сможем, то, значит, попали в еще большую беду, чем ты. Кстати, Морт из штаб-квартиры говорил, что хочет извиниться за то, что Билли Биард все ж таки добралась до тебя. Эти сволочи действительно на этот раз застали нас врасплох. Это будет нам уроком. А сейчас можешь расслабиться и отдохнуть — водным такси будет управлять один из наших.

— Спасибо, — от всего сердца поблагодарил я.

Через несколько минут мы прибыли на место, и я почти сразу пересел в водное такси; рикша перенес мои вещи, и мы отправились в путь, уносясь от переплетенных каналов Холона к реке Сайгон. Прекрасно чувствовать себя в безопасности!

Я больше года не был в Кохинхине. Кругом были милые глазу картины — лодки, полные домашней скотины, из плавучих магазинов слышались ссоры и споры, над головой расстелилось мягкое голубое небо в белых барашках, а вокруг росли деревья, покрытые сочной зеленой листвой. Я откинулся на сиденье и наслаждался путешествием, покуда мы не вошли в один из полукилометровых тоннелей, вынырнув вновь на яркий солнечный свет, заливший внутренний пруд «Королевского Сайгона». Посыльный быстро унес мой багаж в номер вместе с охапкой цветов в качестве извинений.

Тем временем я направился к врачу, чтобы узнать, какие части моего многострадального тела нуждаются в починке.

— Любопытно, — промолвил он, закончив осмотр. — Я верю каждому твоему слову, ибо именно так ведут себя копы из Отдела Политических Преступлений, но у нее завидное самообладание. Даже после поверхностного осмотра могу с уверенностью сказать, что, возможно, мышцы и болят, но капилляры в основном целы — она не наставила тебе синяков. Можно побрызгать специальной штукой для улучшения самочувствия и впрыснуть в десну стабилизатор, чтобы зубы не шатались, или поставить пломбу, но ты в отличной форме, если не считать боль. По-моему, если уж попадать в подобную переделку, так лучше, когда тобой занимается профессионал.

Я открыл рот и позволил ему поставить пломбу у основания зуба; потом меня всего обрызгали болеутоляющим.

— Она била тебя в пах?

— Нет. И по яйцам тоже.

— Приятно слышать, что кто-то может отличить одно от другого. Ладно, тогда я не буду там брызгать, потому что болеутоляющее на какое-то время притупляет удовольствие, а я не хочу портить тебе вечер.

Доктор протянул руку.

— Я местный врач, Лоуренс — ни в коем случае не Ларри — Пинкбурн. Если возникнут проблемы и я вдруг окажусь рядом, будь уверен: я на твоей стороне. Если тебе от этого станет легче, то знай, что я имею некоторое отношение к Контеку.

— Если Контек такой вездесущий, где же он был в Сурабайо?

— Везде — вот в чем проблема. Голландский Рейх настолько гостеприимный, что невозможно улучить свободную минутку и запланировать что-либо заранее, поэтому все агенты Ифвина постоянно заняты. Здесь все намного проще — в отношениях с императором в Токио и особенно с королем в Сайгоне. Не пойму, какого черта Ифвин настаивал на проведении операции на территории любого Рейха, за исключением Голландского. Ты ведь эмигрант, Перипат?

— Помесь эмигранта девяностых и солдата армии Мак-Артура, выходцев из Иллинойса и Калифорнии. Ты небось тоже?

— Твоя взяла, — улыбнулся он. — Обе ветви — с Гавайских островов, и никто не знает, откуда они там взялись. У меня несколько дальних родственников, эмигрировавших в девяностых.

Мы поболтали еще несколько минут, как и любые эмигранты, выясняя, нет ли у нас общих дальних родственников и знакомых. К тому же всегда приятно, если таковых не находится — это значит, что удалось найти неассимилировавшегося американца, которого до сих пор не знал, значит, наши ряды еще не настолько поредели, как мы опасались. Пожав доктору руку, я направился к себе в номер.

Замок уже подогнали под мою руку, наш багаж (Хелен и мой) внесли в комнату. Большая часть вещей Хелен была еще не распакована, ибо она принадлежит к людям, которые не почувствуют себя уютно в отеле до тех пор, пока не оборудуют его, как родной дом. На кровати лежала записка, из которой стало ясно, что Хелен вышла в магазин, люди Ифвина уже вкратце ей все рассказали и что она скоро вернется.

Я скинул одежду и растянулся на покрывале, намереваясь слегка вздремнуть. Болеутоляющее доктора Пинкбурна действовало отлично, и все тело погрузилось в блаженное тепло. Минуту спустя я уже спал, а в следующее мгновение был разбужен страстным поцелуем Хелен.

Прервав его, я сел на кровати и тут заметил, что Хелен тоже голая. Наверное, лениво подумал я, она только что разделась — перед тем, как взобраться на кровать.

— Эй, привет, — пробормотал я.

Даже если бы я не любил ее все эти пять лет, мне понравилось бы то, что я увидел. Густые каштановые волосы, спадающие мягкими волнами до талии, когда Хелен распускала их, как сейчас; серо-зеленые глаза, вздернутый веснушчатый носик, пухлые губы, большой рот и высокие скулы. Конечно, у всех свои представления о красоте, но мне она явно нравилась. Благодаря плаванию, бегу, гребле и походам ее тело стало сильным, мускулистым, тонким и гибким; маленькая крепкая грудь и попка очень аппетитная. Как раз в этот момент она пыталась вскарабкаться на меня и густые волосы ниспадали мне на лицо, подобно покрывалу. Она толкнула меня обратно на кровать и прижалась грудью к моему лицу. Я слегка коснулся губами соска; дыхание Хелен участилось, она придавила мои руки к спине и обхватила меня ногами.