Соседский ребенок - Шалини Боланд

– Было здорово. – В ее взгляде появляются задорные искорки. – Мы с Алфи пошли танцевать.

– Алфи?

– Да, знаю. А какое еще имя может прийти на ум при виде его юношеской физиономии?[6]

– И?

– И ничего. Это все. Мы потанцевали, пообнимались и поцеловались, и в половине второго он завез меня домой.

– Серьезно? А ты собираешься с ним встречаться?

– Нет. – Мел закатывает глаза. – Он мил, но слишком молод для меня. Наверное, вчера я смотрела на него через свой винный бокал. А ты должна была предупредить, что я кадрюсь с малолеткой.

– Неужели? Не может быть!

– Шутка. Ему двадцать два. Но все равно маловато. – Она приносит кофе и садится на диван напротив. – Ну, а как ты провела вечер? Ты рада, что я тебя вытащила?

– Да, рада. Было приятно ради разнообразия пообщаться со взрослыми. Если не считать Тамсин, – добавляю я.

– Она не такая уж плохая, правда? – говорит Мел. – Знаю, она ужасно с тобой поступила, но ведь это было много лет назад. Она наверняка давно забыла о той истории.

– Я тоже так думала, – хмыкаю я. – Но нет. Она почти прямо заявила, что ненавидит меня.

– Ого. Надо же. Ну, дай ей время. Теперь, когда она вернулась сюда, она наверняка оправится.

Мне хочется сказать, что, по сути, Тамсин не от чего «оправляться». Что это она переспала с моим парнем. Что это ей следовало бы извиниться и попросить у меня прощения. Но все это звучит ужасно жалко, и я говорю себе, что лучше мне навсегда забыть об этой женщине. Что я должна вести себя достойно и показывать всем, что та история не трогает меня.

– Ты права, – говорю я, загоняя вглубь свои чувства. – Все это в прошлом. Мне не следует зацикливаться на том, что она думает.

Мы меняем тему, и это приносит облегчение. Мел посвящает меня в семейные проблемы Суз, а потом мы обсуждаем других подруг. Я очень надеюсь, что Мел сама заговорит о деньгах, но по прежнему опыту я знаю, что это маловероятно, поэтому приказываю себе быть отважной.

– Послушай, Мел, ты не думаешь, что пора бы вернуть мне те деньги, что я одолжила тебе вчера?

– Деньги? – тут же настораживается она.

– Вспомни: ты забыла свою сумочку. И я одолжила тебе восемьдесят фунтов.

– Ах да. – Она делает глоток кофе. – У меня при себе нет наличных, Кирст. Сегодня утром мне надо было заплатить за сад, задолженность и пени. Они просто достали меня своей наглостью, смешали меня с грязью за то, что я вовремя не заплатила. Если честно, я подумываю о том, чтобы подыскать что-нибудь другое. Я только и жду следующего года, когда Джеймс пойдет в школу и мне не придется платить за сад такие огромные деньги.

– Дело в том, – гну свое я, – что мне очень нужны эти деньги, иначе я превышу лимит. Ведь сегодня у меня списание по счету. – Меня раздражает, что мне нужно оправдываться. Такое впечатление, будто это я во всем виновата. – И не обязательно отдавать наличными, можешь перевести на мой счет, если так проще.

– Сегодня это будет затруднительно. Но, думаю, у меня получится на следующей неделе.

– Мел, ты же обещала. Вчера ты сказала, что отдашь сегодня. – Я набираю в грудь побольше воздуха. – Проблема в том, что я больше не смогу давать тебе в долг, пока ты не отдашь все, что когда-то брала у меня. А набежало почти семьсот фунтов. – Я не хотела говорить об этом так резко, но, наверное, не существует мягких способов стрясти с человека долг.

У нее отвисает челюсть, затем она захлопывает рот.

У меня бешено стучит сердце и пылают щеки. Я жутко себя чувствую, но извиняться не собираюсь… И тут я именно это и делаю.

– Извини, – говорю я. – Я так устала… маленький ребенок, поздно ложусь, а тут еще эта краска и грохот от стройки. Я не хотела набрасываться на тебя. Просто с деньгами очень туго, понимаешь?

Она подавленно закусывает губу.

– Знаешь, я лучше пойду. – Быстро допиваю свой кофе и встаю.

– Сожалею насчет денег, Кирст, – говорит она. – Я и не подозревала, что взяла взаймы у тебя там много. Ты уверена, что столько? Не бери в голову. Пусть так. Просто… – Она глубоко вздыхает. – Так трудно быть матерью-одиночкой. Все вокруг превращается в проблему. Ты не представляешь, каково это. – По ее щеке скатывается огромная слеза. – Я как-нибудь раздобуду деньги. Обязательно, обещаю.

– Не плачь, Мел. – Чувствую себя стервой. – Конечно, это трудно. Просто… верни мне, когда сможешь. Не давлю на тебя. – Произнося эти слова, я уже знаю, что больше никогда не увижу свои деньги. Но ничего страшного. Наша дружба дороже нескольких сотен фунтов. – Забудь о моей просьбе, ладно?

Мел шмыгает носом и вытирает глаза.

– Спасибо, дорогая. – Она встает, и мы обнимаемся. – Вот мы с тобой дурехи, разрыдались. Теперь будем знать, как нельзя напиваться на встрече одноклассников.

Я не утруждаю себя напоминанием о том, что вчера из нас двоих пила только она. Мы прощаемся, и я иду домой. Утренний прилив энергии закончился, и мне претит мысль о том, чтобы идти на прогулку. Сейчас я предпочту развалиться на диване и посмотреть телевизор с включенным на полную громкость звуком, чтобы заглушить грохот стройки.

Тут я понимаю, что нужно рассказать Доминику про деньги. Он не обрадуется. Мое раздражение растет. Снова позволила Мел обвести себя вокруг пальца. Она всегда так делает. Скармливает мне какую-нибудь трогательную историю, и я покупаюсь на нее. Я помогла бы ей, если бы она действительно нуждалась в деньгах, но на самом деле она ежемесячно получает чек на сумму, дважды превышающую наш с Домиником общий заработок. У нее есть деньги на ремонт кухни, но не на оплату детского сада. Она тратит деньги на новые тряпки, но в электрической компании у нее постоянные задолженности, и я вынуждена приходить ей на помощь. Мел всегда находит отговорки, чтобы не возвращать деньги, и я каждый раз позволяю себя обмануть.

Ненавижу, когда мною владеют эти чувства, горечь и гнев. Я не такая. Но тугой комок у меня в груди свидетельствует об обратном. И вообще, могу ли теперь утверждать, что знаю себя?

Невероятно, но сегодня рабочие не пришли в шестой дом. Конечно, сегодня суббота, но раньше, все два месяца, они работали и по субботам. Какова бы ни была причина, я просыпаюсь и радуюсь тишине. Более того, вчера вечером я только один раз проверила все замки, а потом спокойно заснула. И сейчас я чувствую себя почти самой собой.

В это утро, когда Доминик дома и ярко светит солнце, моя тревога за Дейзи уходит на второй план. И я почти смиряюсь с открытой задней дверью, хотя каждые пять минут поневоле оглядываю заборы. Вчера вечером Доминик помог мне счистить большую часть краски. Но на крыльце и на дорожке еще остаются довольно крупные пятна. Похоже, нам от краски никогда не избавиться.