Соседский ребенок - Шалини Боланд

Однако у меня в голове продолжают звучать ее слова. Я была бы рада сидеть дома со своей дочкой, но не могу себе этого позволить. Нам нужна моя зарплата. Как бы то ни было, я люблю свою работу и уверена, что со временем привыкну быть работающей мамочкой – ведь многие так живут.

Сбоку от меня Мел дает знак официанту принести еще одну бутылку вина. Я отмахиваюсь от мысли, что с деньгами у нас туго, и стараюсь не думать о том, в какую сумму вылетит эта вечеринка, и не возмущаться по поводу того, что девчонки обычно делят счет поровну на всех, в том числе и на тех, кто не пил алкоголь.

Вечер продолжается своим чередом, я получаю удовольствие от общения, и в половине одиннадцатого официант приносит счет.

Мел стучит меня по плечу.

– Ты довольна?

– Да, очень. А ты?

Она кладет голову на мое плечо, и я смеюсь – здорово она набралась.

– Ты моя самая лучшая подруга, – говорит она. – Надеюсь, это знаешь.

– Ты тоже, – отвечаю я.

Она грозит мне пальцем.

– Лучшая подруга. Из всех. – Она встает и стучит ложкой по бокалу. Затем, указывая ложкой на меня, объявляет всем, кто сидит за нашем столом, и еще нескольким припозднившимся посетителям ресторана: – Я хочу, чтобы вы все знали: я люблю вас всех, но Кирсти моя лучшая подруга на всем свете.

Все говорят «ого» и смеются.

Мел тяжело опускается на стул и шепчет мне на ухо:

– Кирст, я только что обнаружила, что забыла дома сумку. Можешь заплатить за меня? А завтра я тебе отдам. Спасибо, дорогая.

Моя улыбка тает, и я скрежещу зубами.

– Конечно, я заплачу карточкой.

– Ты моя спасительница.

– Только верни мне деньги побыстрее, а, Мел? Дело в том, что в настоящее время мы с Домиником немного стеснены в средствах.

– Расслабься. Завтра же переведу деньги. Не проблема.

«Тебе легко говорить». Я постоянно даю Мел в долг, а она забывает возвращать деньги. Люблю ее всем сердцем, но она не умеет обращаться с финансами. Ее проблема в том, что она самый настоящий шопоголик. Только я не хочу никого осуждать. Не хочу порочить нашу дружбу.

– Мне дико неловко просить, – говорит она, – но дай мне еще десятку на такси до дома?

– А вот тут все просто, – отвечаю я, – потому что до дома мы можем доехать вместе.

– Дело в том, что этот красавчик-официант пригласил меня в клуб. – Мел кивает в направлении светловолосого официанта лет восемнадцати на вид.

– Ты серьезно? – не верю я своим ушам.

– Ты права, я знаю. Похоже, я еще не потеряла навыки.

Я качаю головой и против воли усмехаюсь.

– А кто с детьми?

– Джесс Слейтер. Она сказала, чтобы я не дергалась, если буду задерживаться.

– Да, но ей только что исполнилось пятнадцать. Постарайся вернуться домой не очень поздно, завтра будний день.

Джесс – средняя из трех сестер, которые живут в третьем доме. Ее отчим, Стивен Паркфилд, является директором в Сент-Джордже, школе, где я преподаю.

– С Джесс все будет в порядке, – упорствует Мел.

– С Джесс-то да, но ты же знаешь Лорну. Она не обрадуется, если ты заявишься домой в два ночи. – Лорна – это мать Джесс. Она училась в нашей школе на год старше нас.

– Ах, я мадам Надменность, супруга директора, – фыркает Мел.

– Да нормальная она, – защищаю я Лорну.

– Ничего она не нормальная. Чванливая корова. Ты же сама знаешь.

– Не знаю. Я думаю, она немного стесняется и робеет.

Лорна разошлась со своим первым мужем, когда их дочь была маленькой. Ей пришлось нелегко одной с трехлетним ребенком на руках. Вскоре она познакомилась со Стивеном Паркфилдом, и они почти сразу поженились.

– Могла бы время от времени улыбаться – не развалилась бы, – говорит Мел.

– В общем, постарайся вернуться домой к полуночи. – Произнося эти слова, я уже знаю, что к полуночи Мел домой не вернется.

– Какая ты у нас заботливая, – говорит она, сжимая мою руку.

– Честное слово, Мел, я просто переживаю за тебя.

– Знаю, дорогая. Знаю.

Надо прекратить волноваться за нее. Это ее жизнь, а не моя.

– Так дашь мне немного наличных, а? – снова спрашивает Мел.

– У меня мало, хватит только мне на такси, – отвечаю я. – Придется идти к банкомату.

– Спасибочки! – Она чмокает меня в щеку и тянет вверх, вынуждая меня встать. – Давай оплачивать счет, и пошли отсюда.

Мы все прощаемся, обещая друг другу в ближайшее время опять встретиться. Я сажусь в такси, оставляя Мел у бара, где она собирается ждать, когда ее красавчик-официант закончит смену. Не знаю, как это у нее получается, но мужики просто липнут к ней. Проблема в том, что они надолго возле нее не задерживаются.

Дорога до дома свободная, а путь быстрый, водитель, слава богу, не болтливый, в моей голове царит приятная рассеянность. Я подавляю зевок, когда мы въезжаем в Магнолия-Клоуз, и показываю, какой из всех домов мой. Мне не терпится взять Дейзи на руки и покормить. Мне кажется, что меня не было дома целую вечность.

Вылезаю из машины, захлопываю дверцу и вижу, как дергается штора у Паркфилдов. Лорна наверняка решила, что приехала и Мел. Наверное, ждет, что с минуты на минуту Джесс вернется домой. Меня так и подмывает постучаться к ней и сообщить, что Мел вернется поздно. Однако я тут же отказываюсь от этой идеи – не хочу быть втянутой в эту драму.

Такси уезжает, и я вдруг понимаю, что все еще стою на автомобильной площадке. Заставляю себя встряхнуться и иду к двери. Неожиданно я замечаю какое-то несоответствие. Нахмурившись, я разглядываю затемненное пятно между двумя освещенными – светом с патио и уличным фонарем – участками сада. И вдруг понимаю, в чем дело: цветы помяты. Я подхожу поближе и вглядываюсь в клумбу. Такое впечатление, будто кто-то топтал несчастные растения, ломая стебли и цветы. Неужели специально? Но зачем? Может, это дети?

Однако все мои вопросы отходят на второй план, когда я слышу отдаленный звук – детский плач. Не просто плач, а вопль. Дейзи! Судя по крику, у нее истерика. Чертов Доминик! Чем он занят? Почему он ее не успокоит? Хотя, может, он и пытается ее успокоить, а она плачет от голода? И тогда это моя вина.

Я бегу по дорожке, своим ключом открываю замок и влетаю в дом. Дверь в гостиную открыта, телевизор включен. Вижу затылок Доминика. Что он тут расселся, когда наверху надрывается Дейзи?

– Доминик! – Я решительным шагом вхожу в гостиную.

Он открывает глаза.

– А?

– Ты спал? – возмущаюсь я, замечая открытые окна.

– Ага, вздремнул немного.