Расправляя крылья - Дмитрий Градинар

Понравилась ли она Джокарту? Бог мой, подумал он, за два года жизни в Крепости я видел женщин только по видео, и только пару раз — вблизи и живьём. Первый — когда инструктор по маджонгу вынужден был отлучиться по неотложным делам, и его заменяла какая-то старая карга.

Второй раз это оказалась офицер-психолог, показавшаяся после случая в глубоководном бассейне фурией, решавшей его судьбу! И всё, что он запомнил — чувство облегчения, когда она это решение приняла. После удачно провалившейся попытки суицида, из всей внешности психолога Джокарт запомнил только ярко накрашенные губы, которые диктовали рекомендации по лечению. Теперь он вряд ли даже мог ответить на вопросы о её возрасте и внешности. Чёрт возьми! Тогда ему было абсолютно наплевать — блондинка она или брюнетка, не говоря уже о том — какой длины была на ней форменная юбка и насколько стройные из-под неё выглядывали ноги.

— Хочешь познакомиться?

Всё ясно, понял Джокарт. Он не совпал с офицером-штурмовиком по фазе. Так выражались в учебном отряде, когда возникали противоположные взгляды. Третий раз за столь короткое время Балу умудрился повергнуть Джокарта в уныние.

— Я… Мне… Скоро вечерняя поверка… Может быть — завтра?

С богинями не знакомятся. Их пожирают взглядами, утрамбовывая при этом усилием воли прочие мысли. А потом вспоминают о них в волнующих снах…

— Кто знает, где мы окажемся завтра и что нас ожидает, — философски заметил Балу, притушив наконец-то сигарету о край пепельницы.

Потом он подал официанту очередной загадочный знак, и на столе появилась чашка кофе, нарезанные дольками яблоки, шоколад… Л рядом с их столом, словно из ниоткуда, возникло ещё одно кресло.

— Неужели это для… — начал, да так и не закончил свой вопрос Джокарт.

— Привет, мальчики!

Нимб над её головой, созданный световой игрой миниатюрных юпитеров над эстрадой, исчез. И она оказалась милой, симпатичной девушкой лет двадцати двух — двадцати трёх. За неимением жизненного опыта Джокарт плохо разобрался в оценке возраста новой собеседницы, несомненным было только, что она чуть старше его. Вздернутый нос, слегка полные губы, изящные руки, обнаженные от самого плеча…

— Я, пожалуй, пойду — затянул старую песню Джокарт, увидев, как штурмовик поцеловал певице руку.

Но сам Балу никак не отреагировал на слова Джокарта и заговорил, перебивая его, обращаясь к певице.

— Позволь представить тебе моего юного друга. Это Джокарт. Будущий пилот экстракласса. Не ты ли недавно говорила, что желаешь познакомиться с кем-нибудь из пилотов помоложе? Джокарт, это Лиин. Без неё жизнь в Крепости для многих стала бы окончательно пустой! — запросто сказал Балу, одновременно двинув под столом ногу вконец потерявшегося курсанта.

— А… Очень приятно! — выдавил из себя Джокарт, и вслед за этим попытался изобразить галантного кавалера, тоже решив поцеловать её руку.

И сразу вспомнилось, что дорога в ад вымощена благими намерениями, а дурной пример — всегда заразителен. Чашка была сметена со стола его неуклюжим движением, на грудь и на руки певицы выплеснулся обжигающий кофе. Она вскрикнула.

— Извините! — Он успел подумать и про безнадёжно испорченный вечер. — Я сейчас…

Балу, казалось, едва не умер от смеха, когда Джокарт попытался вытереть салфеткой то самое место, где темнело кофейное пятно — чуть ниже выреза её платья.

Глаза Лиин стали абсолютно круглыми, Она даже не пыталась протестовать. А когда Джокарт, вконец смутившийся, осознавший свои действия, сказал, — не вытирается, надо бы солью попробовать, — штурмовик загрохотал в полный голос.

Лиин при этом быстро переставила прибор с солонкой в сторону, а Джокарт, вдобавок к прежним несчастиям, умудрился, убирая руки, опрокинуть свой стакан с соком — опять ей на платье. Тут штурмовик издал неожиданно тонкую заливистую трель: и-и-ха! А Джокарт ляпнул ещё одну несуразицу.

— Я только хотел поцеловать ручку…

— Ага! А заодно… а заодно… — казалось, штурмовик сейчас уляжется на пол и начнёт кататься, — а заодно проверить — всё ли там натур… Ой!

Одно мгновение Лиин находилась на перепутье рассмеяться ли вместе со штурмовиком, обращая произошедшее в шутку, или…

Она выбрала второе.

— И ты, и твой друг — хамы! — сказала, как отрезала она, после чего порывисто вскочила и убежала.

— Ну вот. Испортил ей платье… — бормотал Джо-карт, проклиная собственную неловкость, воспринятую как похабную грубость.

— Как ты сказал? Ты сказал — платье? — И веселью Балу вообще не стало пределов.

А картина теперь несколько изменилась.

Стол. Три кресла: одно пустое. В двух других — дважды опозорившийся курсант — сосуд скорби, и офицер — фонтан смеха. Да ещё унылая без своей богини эстрада.

К ним подошел официант с весьма выразительным укоризненным взглядом. Предупреждая любые его слова и возражения, Балу успел выдавить между приступами смеха:

— Двойной натуральный рислинг… Розовое шампанское, ещё шоколад, кофе и всё, что она пожелает… И смотри, неси всё это осторожно, чтобы… чтобы…

Джокарт сидел мрачнее тучи. Официант тоже не разделял веселья штурмовика.

— И-и-ха! Чтобы снова не… Скажите, что курсант извиняется! Я, кстати, тоже!

Официант стоял неподвижно, словно прикидывая что-то в уме, и Балу пришлось вновь достать две кредитки, одной из которых он провел над магнитной полоской, прикрепленной к нагрудному карману официанта, после чего выражение лица обслуги сменилось на более приветливое.

— Лиин выглядела очень расстроенной. Кажется, она расплакалась. Но если всё случившееся — просто какое-то недоразумение, рекомендую также передать букет цветов. Удовольствие не из дешевых, но того стоит… Всё-таки это Лиин! — и снова эта обвиняющая укоризна!

— Откуда цветы в Крепости? — Балу потрогал кончик носа, постепенно утихомириваясь.

— Курьерским «Номо» привезли кому-то из комендантского управления целый цветник. Так что могу организовать.

— Организуй. Обязательно… С извинениями, наверное, нам стоит повременить. Ты уж придумай что сказать, хорошо?

Официант исчез. На его месте появился другой персонаж: огромная фигура, нависающая теперь над столом, словно башня, скрипучим голосом осведомилась у Джокарта:

— Что, сосунок? Решил над Лиин поиздеваться? Так?

Имя Лиин у него прозвучало коротко, как «Лин», что автоматически отметил Джокарт, одновременно начиная осознавать, какой грандиозный скандал может случиться из-за его оплошности. Наверняка Лиин тут знали все. И не кто-нибудь, а сплошь офицеры элитных подразделений Крепости.

— Остынь, Тор! — вмешался Балу.

Ему всё-таки удалось проглотить смех, и теперь он говорил обычным голосом. Торами же, насколько знал Джокарт, именовались все лейтенанты групп штурмовой пехоты.