Ваниль и шоколад - Звева Казати Модиньяни

Пенелопа рассказала ему о Донате и Софии, своих закадычных подругах, о рождественских каникулах, проведенных в Катании, в доме родных ее отца, о бабушке Диомире, о своем желании когда-нибудь встретить музыканта, который согласился бы послушать ее песни.

– Как-нибудь познакомлю тебя с Данко, – пообещал Андреа.

– С каким Данко? С тем, который написал «Ромашки для тебя» и «Целуй меня, колдунья»? – восторженно спросила Пенелопа.

– Он мой друг. Он будет почетным гостем в ночном клубе в Виллальте, – объяснил Андреа.

– Не могу поверить, что ты знаком с Данко. Для меня Данко – это легенда.

– Я тебя с ним обязательно познакомлю. Однажды вечером, заручившись помощью Сандрины, Пенелопа вымолила у родителей разрешение вернуться попозже. Андреа обещал отвезти ее в Виллальту, в ночной клуб, где в этот вечер должен был появиться Данко.

– Возвращайся не позже полуночи, – предупредила Ирена.

После долгих уговоров Пенелопе было разрешено вернуться в час ночи.

В первый раз влюбленным удалось остаться вдвоем на столь долгий срок. Андреа ждал ее в машине, Сандрина, как и было условлено, оставила их одних.

– Не хочу быть третьим лишним. Я побуду в доме моей тети. Когда вернешься, заходи за мной, и тогда все будут думать, что мы вечер провели вместе.

Андреа отвез Пенелопу в ночной клуб. Данко и его жена Ивона уже были там. Андреа представил их друг другу. Было еще рано, в зале, кроме них, никого не было. Знаменитый музыкант доверил Пенелопе свою гитару. Под мелодию старого романса девушка скорее не напела, а продекламировала одно из своих стихотворений.

Данко одобрительно улыбался.

– У тебя есть другие тексты?

– Она несколько тетрадей исписала, – поспешил Андреа с ответом.

– Мне очень нравятся слова, – объявила Ивона. – В них чувствуется атмосфера.

– Но я не умею сочинять музыку, – пожаловалась Пенелопа.

– Ну, если бы все стихоплеты умели сочинять музыку, я остался бы без работы, – засмеялся Данко.

В этот вечер родилась дружба длиною в жизнь. Когда клуб начал заполняться публикой, влюбленные ушли.

– Куда ты меня везешь? – спросила Пенелопа.

– В то единственное место, где мы с тобой можем остаться наедине.

– Мне кажется, нам не стоит торопиться, – заколебалась девушка.

– Я хочу тебя, любовь моя, – прошептал Андреа, поглаживая ее грудь.

Они снова были в машине, на пути в Чезенатико.

– Ну почему некоторые вещи нельзя делать при свете солнца? – спросила она.

– Это ты решила, что мы должны встречаться тайно, как воры. А почему? – в свою очередь поинтересовался Андреа.

– Пока есть такая возможность, я бы хотела, чтобы эта история оставалась между нами, – призналась она.

– Поэтому ты нанизываешь одну ложь на другую. Днем говоришь, что идешь к соседу-профессору, а сама перелезаешь через забор, чтобы встретиться со мной. Вечером выдумываешь прогулки с подругой. Для чего вся эта ложь? – недоумевал Андреа.

Это был их первый спор со дня знакомства.

– Ты не знаешь Ирену Пеннизи, – оправдывалась Пенелопа.

– Завтра я уезжаю, и мы не сможем увидеться до тех пор, пока ты не вернешься в город, – строго предупредил он.

Пенелопа считала себя девушкой неглупой, но не знала, как примирить любовный порыв с материнскими наставлениями.

– Ну ладно, – сказала она, чувствуя себя жертвой, ведомой на заклание. – Делай, как знаешь.

Она и желала и боялась того, что должно было произойти.

Пенелопа думала, что сейчас увидит обычную убогую квартирку, сдаваемую на лето, – с виниловыми креслами, линолеумом на полу, столиками из поддельного тика, диванами, обтянутыми кожзаменителем. Вместо этого, преодолев короткий лестничный марш, она попала на просторную открытую терассу. В середине тихо журчал крошечный фонтан. На терассу выходили двери нескольких комнат.

Хорошо зная Чезенатико, Пенелопа тем не менее даже не подозревала, что за фасадом безликого здания на Римском бульваре скрываются такие сказочные апартаменты. Андреа провел ее по всей квартире: показал современную кухню, отделанные розовым мрамором ванные комнаты, спальни и гостиную в провансальском стиле, обставленную дорогой антикварной мебелью, увешанную произведениями французской живописи девятнадцатого века и обюссонскими коврами.

– Куда ты меня привел? – спросила пораженная девушка.

– В единственное место, достойное тебя, – ответил Андреа, распахивая дверь в спальню, где главное место занимала огромная кровать под балдахином, а на комоде стоял благоухающий букет белой сирени в большой хрустальной вазе. – Цветы поставил я этим утром, – с гордостью уточнил Андреа.

– Значит, ты был уверен, что я приду сюда?

– Я на это надеялся, – признался Андреа, обнимая ее.

Пенелопа подумала, что порядочной девушке следовало бы немедленно бежать без оглядки отсюда, но где было взять сил для бегства, когда так хотелось остаться и узнать, что будет дальше?

Пенелопу воспитали в строгих правилах, главное из которых гласило, что «в день венчания порядочная девушка подходит к алтарю девственницей». София и Доната, у которых было множество поклонников, ни одному из них не уступили. Сандрина была влюблена в сына торговца рыбой, он ухаживал за ней уже несколько месяцев, но она тоже пока держалась.

А с другой стороны… ни одной из них не пришлось встретить такого удивительного и неотразимого парня, как Андреа. Бурные любовные романы подруг питались скорее игрой воображения, чем реальными событиями. И вот теперь Пенелопа осталась одна в сказочно прекрасном доме, с глазу на глаз с мужчиной, который желал ее.

Ей вспомнились заветы бабушки: «Если у мужчины серьезные намерения, он не станет компрометировать порядочную девушку». Серьезные намерения означали желание вступить в брак. Она надеялась, что Андреа не станет делать ей предложение, потому что не была уверена, что примет его. Брак не имел никакого отношения к тем пылким чувствам, которые он в ней пробуждал. К тому же ей казалось пошлостью класть на одну чашу весов страсть, а на другую – в качестве противовеса – обещание жениться. Все эти соображения боролись в ее голове, пока Андреа покрывал ее лицо поцелуями, а она ощущала его дыхание, его запах и с восторгом вслушивалась в ласковые слова, которые он ей шептал.

В этот момент в ее душе случилось нечто странное. Пенелопа ощутила свою власть над ним. Андреа дышал с трудом, его руки, ласкавшие ее, дрожали. А решение – оттолкнуть его или уступить – зависело только от нее одной. Она держала его судьбу в своих руках, и это делало ее сильной. Но в то же время она сама была одержима желанием, и ей нелегко было решить, что делать: покориться ему или следовать принципам, в которых ее воспитали. Нежданно-негаданно ситуация разрешилась сама собой. Пенелопа почувствовала внутри страшную пустоту, побледнела и рухнула на постель, шепча: «Мне плохо». И лишилась чувств.