Экспонат руками не трогать - Мария Очаковская

Шерышев наклонился поближе:

– Какая огранка! Постойте, как же они огранили эти камни, ведь этому божку по меньшей мере…

– Это, друг мой, природная огранка! Вы абсолютно правильно подметили, предмет очень древний, в те времена обрабатывать камни не умели – обрабатывать в нашем понимании этого слова. Тогда лишь шлифовали, причем использовали материал, уже подвергнутый природной огранке. Им было из чего выбрать! Изумруд, сапфир, рубин – еще куда ни шло, а как быть с алмазом? Ведь крепче в природе ничего не существует! Так что…

– Конечно-конечно, – протянул Липа, не в силах оторвать взгляда от загадочной золотой статуэтки.

– Да, изумительная работа. – Разглядывая истукана, Шерышев охал и ахал на все лады. – Однако… что это, Петр Иванович? Вернее, кто? Я ничего подобного прежде не видывал, – возобновил свои расспросы Шерышев, забыв, что именно они так раздражили впечатлительного Мельгунова.

– Стало быть, не догадались? – хитро улыбаясь, тот тянул с ответом. – Впрочем, такие изображения в самом деле крайне редки. Признаться, я только однажды видел нечто подобное в одном англицком справочнике… все никак не могу вспомнить, в каком…

– Не томите, вы уже, наверное, все для себя прояснили.

– Ну как же так-с? Это же наш давнишний знакомый, а вы его не признали…

– Кто?

– Ангра-Майнью, разумеется. Давайте его чехольчиком прикроем, а то стоит и буравит нас глазом. С ним ведь шутки в сторону, как-никак владыка темных сил.

– Но, позвольте, как вы поняли, что это именно он? Если иконография практически отсутствует.

– Если, – ответили жители Спарты…[12]

– Но скажите хотя бы, как он к вам попал?

– Умоляю, Липа, не надо больше вопросов. Пойдемте ужинать. Все вам потом расскажу… если духу хватит.

Не решай ничего опрометчиво,

Не подумавши – действовать нечего.

А. Фирдоуси, персидский поэт, XI в.

С погодой Катерине повезло. Было тепло, сухо и солнечно. Вот и славно. Стало быть, ее садоводческим планам ничто не помешает. Заехав по дороге в питомник за саженцами, а потом в продовольственный, Катерина в приподнятом настроении подкатила к даче. Увидев родной пейзаж, Булька, топтавшаяся на заднем сиденье, нетерпеливо заскулила. Катя выпустила собаку и, открыв ворота, въехала на участок. Опавшие листья приятно зашуршали под ногами. Легкий ветерок тронул желтеющие кроны деревьев. Вспомнив наказ Таисии Федоровны, Катерина поспешно вышла за калитку и огляделась. На улице никого не было, ни машин, ни прохожих. Тишину нарушал лишь птичий щебет и шелест листвы. Вдали над деревьями кружил и таял дым от костра. «Листья жгут. Вот и мы сейчас этим займемся», – подумала Катя, оглядев улицу еще раз, прикрыла калитку и, помедлив, повернула в замке ключ.

– Бред! Чего закрываться! У меня же собака!

Но вчера бдительная Таисия Федоровна опять завела разговор о кражах и помимо инструкций снабдила дочь номером телефона местного участкового. Ей теперь всюду мерещились воры, любой прохожий вызывал подозрение.

– От Терновских, кажется, вышел. Смотри. Вид совершенно уголовный, пробы ставить негде, – вещала она из своего наблюдательного пункта на втором этаже. – Ты глянь, сумищу какую тащит! Наверняка украл что-то…

Разубеждать Таисию Федоровну было бесполезно. Катя и не пыталась. Но сама считала, что после той шумихи, которая поднялась в поселке, воры, если, конечно, они не клинические идиоты, вряд ли снова сюда сунутся.

Выгрузив из машины саженцы, Катерина взяла сумки с продуктами и пошла в дом.

– Сейчас попью кофейку, и в поле.

Булька тоже времени не теряла, по-хозяйски обежала участок, обстоятельнообнюхала кошачью дыру в заборе, для порядка рявкнула на ворону, усевшуюся на Севкин турник, и с отчетом устремилась к Кате. Дачу в Загорянке она, как и обе ее хозяйки, тоже любила и вот уже семь лет исправно несла здесь свою собачью службу.

Булька была дворнягой, довольно крупной, густая серо-бежевая с черными подпалинами шерсть придавала ей некоторое сходство с овчаркой. Но именно некоторое – подкачали худые лапы и мягкие, нестоячие уши-лопухи. Она была найденышем. Ее обнаружил в коробке под дверью Севкин одноклассник вместе с двумя другими щенками и пачкой творога в придачу. Двух щенков-мальчиков быстро пристроили, а вот третью, самую плюгавенькую, девку брать никто не хотел. За две недели, проведенные у Насоновых в ожидании хозяина, девочка окрепла, осмелела и стала проявлять сообразительность. Она послушно спала на отведенном ей коврике, не капризничала в еде, писала в лоток, не грызла обувь и мебель, словом, вела себя, как стажер, взятый на работу на испытательный срок.

– Чего уж тут, пусть остается, – не выдержав многозначительных взглядов сына, наконец приняла решение Катя и никогда об этом не пожалела. Булька стала настоящим другом, верным, понимающим, чутким, благодарным. Всем своим существом она как будто хотела доказать, показать, что ценитоказанное ей доверие, что не подведет, не оплошает. Сообразительность ее поражала. Училась и схватывала Булька все на лету. «Место», «рядом», «ко мне», «нельзя», «голос», «чужой» – эту простейшую собачью азбуку она освоила давно. Потом, просто от нечего делать, Катя стала учить с собакой более сложные команды. И вот вам, пожалуйста, стоило сесть в прихожей на стул и открыть рот, как в ту же секунду у ног появлялись тапки, сначала один, затем второй, а лаконичного «Буля, дверь!» было достаточно, чтобы собака с предупредительностью хорошего швейцара открыла или закрыла створку. Далее последовали еще более замысловатые команды: Булька под всеобщие аплодисменты показывала и «Гитлер, капут», и «как Сева занимается», и «Ромео и Джульетту», а гости в один голос советовали Кате отправиться с воспитанницей на «Дог-шоу». Но за телевизионной славой Катя с Булькой не гнались. Такой любви и взаимопонимания никакая слава не стоит.

Листья горели плохо, только тлели. Катя пошуровала в куче граблями, подложила газету. Поднялся гигантский белый столб дыма. Булька поводила носом и, фыркнув, отошла подальше. Катька смотрела на дым, глаза слезились, неизвестно откуда в голову забрели строчки:

Дохнула буря, цвет прекрасный

Увял на утренней заре,

Потух огонь на алтаре…

Ну, раз ты потух – пойду сажать виноград.

Маленьких саженцев девичьего винограда Катя купила с запасом. А вдруг какие-то не приживутся. Уж больно хотелось, чтобы страшный глухой забор, отделявший их участок от соседского, как на картинках в импортных журналах, покрылся разноцветной желто-зелено-красной узорчатой листвой. Оглядев выбранное у забора место и прикинув, на каком расстоянии друг от друга сажать кустики, Катя направилась в сарай за лопатой, ведром и пакетом с удобрением.