Почтенное общество - Доминик Манотти

Достаточная причина, чтобы без промедления постучать в ее дверь. Или позвонить.

Парис нажимает кнопку. Два коротких звонка. Полицейские ждут. За дверью тишина, потом какое-то движение. У двери шаги. Тяжелые. Не женские. Дверь открывает заспанный мужчина и спрашивает, что им нужно. Легкий английский акцент. Учитывая возраст, он может быть ее отцом.

Перейра вытаскивает удостоверение:

— Криминальная полиция. Мы ищем мадемуазель Сефрон Джон-Сейбер. Она проживает по этому адресу?

— Что вам от нее нужно?

— Кто вы?

— Ее отец.

Парис вглядывается в загорелое, заросшее седой бородой лицо. Скроен мужчина крепко, этакий любитель приключений, слегка небрежен. Хорошо говорит по-французски.

— Ваше имя?

— Нил Джон-Сейбер.

— Ваша дочь дома?

— Почему вы об этом спрашиваете? — В голосе нотки беспокойства.

— Мы можем войти?

Нил колеблется.

Парис снова вступает в разговор, голос его звучит успокаивающе:

— Закон нам это разрешает, к тому же это в ее интересах.

Подумав для виду, Нил отходит от двери и пропускает полицейских:

— С моей дочерью что-то случилось?

Перейра проходит в середину квартиры. Осматривается, потом оборачивается к своему начальнику и качает головой:

— Никого.

Парис кивает, смотрит на постель. Простыня отсутствует. В квартире давно никто не жил.

— Ничего, насколько нам известно. Но нам бы хотелось поговорить с ней. Она, судя по всему, могла бы помочь нам в одном деле.

— В каком деле?

Парис, улыбаясь, подходит к Нилу, который так и не отошел от входной двери:

— Мы из Криминальной бригады. — Он извлекает из кармана футболку, найденную у Скоарнека, и показывает ее мужчине. — Узнаёте?

Ответ звучит как констатация факта, никаких раздумий:

— Это футболка дочери. Я купил ее в прошлом году. Где моя дочь?

— Нам бы тоже хотелось это знать. Есть предположения?

— Никаких. Есть повод для беспокойства?

— Пока нет. Вы живете в Париже? — Перейра тоже подходит к мужчине.

— Нет.

— А где?

— В Каоре.

— Хороший город. И чем вы занимаетесь?

— Ресторанный критик.

Парис не сводит глаз с глубоких морщин, изрезавших лоб Нила. Он тоже ничего не понимает. Еще один отец, который ничего не понимает.

— Вы здесь, чтобы…

— Есть и наводить критику.

— А не для того, чтобы повидаться с дочерью?

Молчание.

— Вы когда приехали?

— Несколько дней назад.

— Где мы можем найти вас? В гостинице? У кого-нибудь из друзей?

— В гостинице. «Жё де пом» на острове Сен-Луи.

— Это почти рядом с нами. Нас можно найти вот по этому адресу. — Парис протягивает визитную карточку, которую англичанин принимает с некоторой неохотой. — Сообщите нам, если ваша дочь объявится. Это действительно в ее интересах.

На парижских улицах тишина. Меньше чем через час станут известны официальные результаты первого тура. Все говорит о том, что явка будет высокой. Французы устроились у телевизоров.

Серый «мерседес» спокойно катит в направлении штаб-квартиры партии Герена на улице Четвертого сентября. На заднем сиденье высокая сорокалетняя блондинка, отливающие золотом волосы убраны в хитроумную прическу, глаза светло-зеленые, на гладком лице, скорее квадратном, но с тонкими чертами, застыло победное выражение. Такая красота вызывает у мужчин, встречающихся на пути, некую дрожь — смесь страха и влечения.

Женщина сидит неподвижно, смотрит прямо перед собой, с обеих сторон проносятся парижские улицы; радио, которое она не слушает, что-то бормочет. Женщина думает о своем. На сиденье рядом с ней звонит «Блекберри». На экране высвечивается имя Борзекс. Она раздраженно ищет пачку сигарет в своей объемной сумке, находит, вытаскивает тонкую сигарету, прикуривает и только потом отвечает на звонок, предварительно включив громкую связь и оставив телефон на сиденье…

— Элиза, я пытаюсь до вас дозвониться со вчерашнего вечера.

Элиза Пико-Робер делает первую глубокую затяжку.

— И вот что я должна вам сказать…

Элиза молчит.

— У меня был любовник.

Элиза беззвучно произносит «наплевать».

— Я думала, что он коммерческий директор некой фирмы…

Молчание.

— …но он был полицейским.

Элиза быстро берет мобильный, выключает громкую связь, подносит аппарат к уху:

— Я вас слушаю.

— Его вчера убили и похитили компьютер. Ведется следствие.

Элиза Пико-Робер давит сигарету в пепельнице. Нет времени на бессмысленные разговоры.

— Встретимся вечером, в полночь. Раньше не могу. У нас в компании, в вашем кабинете. Вы хорошо сделали, что позвонили. Я ведь могу не выражать вам свои соболезнования, правда? — Она отключается, раздраженно бросает телефон в сумку.

Улица Четвертого сентября. «Мерседес» останавливается.

Улыбающиеся лица партийцев, улица запружена народом. Благодаря иностранным корреспондентам уже достоверно известны результаты первого тура: Герен выигрывает с большим отрывом.

Элиза, не задерживаясь, поднимается на второй этаж, к руководству.

Прямо перед закрытием последних пунктов голосования телевизионщики снимают сторонников различных кандидатов, собравшихся у штаб-квартир партий. Идут последние секунды первого тура. Результаты уже можно прочесть на лицах: нескрываемая радость у сторонников Герена, разочарование и озабоченность среди тех, кто голосовал за Шнейдера…

Оглашаются первые цифры.

Герен лидирует с тридцатью восемью процентами голосов: аплодисменты его сторонников и крики «ура!». Шнейдер прочно занимает второе место, набрав двадцать девять процентов голосов: сдержанные аплодисменты в противоположном лагере, крики поддержки, все решится во втором туре.

Меньше чем через пятнадцать минут Герен появляется на монументальной лестнице, которая связывает холл здания, где толпятся его сторонники, с верхними этажами. Два часа назад он закрылся вместе со своими советниками у себя в кабинете, и теперь тщательный анализ первого тура готов. Герен хочет успеть выступить первым, опередить других, задать тон всему вечеру и привлечь к себе внимание СМИ. Он останавливается на середине лестницы в окружении своих ближайших соратников, среди которых и Камиль Гезд, — нужно дать время телевизионщикам снять овацию и оживление в холле.