Древо войны - Виталий Абоян

Мухомор бежал уверенно, видно, не впервой ему в этом загадочном лесу.

—Далеко еще? — задыхаясь, спросила Настя.

—Да нет, не очень, — ответил бомж. Несмотря на продолжающую подергиваться щеку, бежал Мухомор довольно активно, да и, похоже, не запыхался вовсе. Видно, частенько ему приходилось бегать. Волка ноги кормят. Хотя какой из него волк? Скорее, в данном случае, зайца ноги кормили. — Тут сейчас поле начнется, там можно уже сильно не спешить. Там заразы нет почти. Да и эти, — он кивнул в сторону ближайшего скелета, наполовину утонувшего в грязи, — туда не выходят. Открытого пространства боятся, что ли.

Настя хотела спросить об обладателях скелетов, но поняла, что долго с такой интенсивностью движения говорить не сможет. Дыхание и так перехватывало.

Лес закончился внезапно. Как будто кто-то прочертил совершенно прямую линию, за которой деревьям расти было запрещено. Даже подлеска за этой условной чертой не было. Чудеса творились буквально в двух шагах от города. Хотя, подумала Настя, в городе чудес тоже хватало, Своих, правда, не таких, как эти, но неизвестно, что лучше. Дальше, чуть не до горизонта, простиралось бескрайнее и столь же безжизненное, как и лес, поле. На черной, казалось, недавно вспаханной земле нигде, насколько хватал глаз, не было ни одной травинки. Ни засохшей, ни поникшей. Ничего. Только черная влажная земля. К счастью, вонючей жижи здесь не было, под ногами не хлюпало. И только далеко-далеко, километрах в трех, а то и в пяти, виднелась группка перекошенных серых домиков, жавшихся друг к другу в надежде спастись от наползающей пустоты. Но отсюда домики казались такими же безжизненными, как и поле. Во всепоглощающем однообразии и серой монохромности местной природы ярким, просто каким-то матерным, пятном смотрелся голографический рекламный плакат, призывающий неизвестно кого купить новые ботинки. С подошвой, сделанной по какой-то новой, доселе невиданной технологии. «Вообще, конечно, место, подходящее для такой рекламы», — подумала Настя, разглядывая свою обувь, подошва которой начала странным образом пузыриться и при каждом шаге на почве оставляла липкий пластиковый след. Жижа и впрямь разъедала ботинки. Не показалось.

—Вот туда нам и идти, — Мухомор ткнул грязным пальцем в сторону серых домишек. — Ничего, иди себе да иди. За час с небольшим доберемся. Это ж надо, остановку проехали. По дороге бы за полчаса дошагали.

—Туда еще и дорога есть? — спросила Настя.

—Конечно. Ты думаешь, туда народ, что, через лес-то ходит? — бомж искренне рассмеялся. — Я бы тогда туда вообще не ходил, если б они через лес все время. Тут знаешь крокодилы какие выползают. А заползают змейки-зайчики всякие.

—А что там?

—А черт его знает. Разлили что-то. Даже не знаю кто — то ли финны, то ли наши. Давно разлили. Мутагены какие, что ли. Так что там особо долго гулять не стоит-то. У тебя хвост не вырос еще?

Настя непроизвольно обернулась, глянув за спину. Мухомор засмеялся.

—Да я пошутил. Так быстро ничего страшного не случится. Это, конечно, если каждый день там ползать, да еще пикничок устроить. Знаешь, видал я идиотов, которые там жили неделю-другую. От ментов прятались. Страх один.

—И что с ними было? — спросила Настя.

—Да жуть, — Мухомор неопределенно махнул рукой и так же легко рванулся дальше, по распаханной черной земле. Настя поспешила следом, гадая, хватит ли до деревни ботинок. Идти по мягкой рыхлой земле было не очень просто, но все же лучше, чем по зловонной топи в лесу. Да и ветки не мешались.

Примерно через час изнуряющего пути безжизненная пахота стала постепенно сменяться более утоптанной землей. Здесь уже все чаще стали попадаться островки жухлой прошлогодней травы, а вскоре появились и первые деревья, росшие вразнобой, как обычно бывает в населенных пунктах. Учитывая царящую кругом тишину, у Насти стали закрадываться сомнения, что пункт этот населен. Но грубо попирающий сопением первозданную тишину природы Мухомор шел уверенно и никакой настороженности не выказывал.

—А много тут народу обитает? — спросила Настя. Сказать «живет» язык не поворачивался. Тут можно было только обитать.

—Да нет. Так, пяток вольноотпущенников.

—Типа тебя?

—Ну, типа меня. Только я к таким условиям не привык. С какой-то стороны здесь оно и лучше-то, конечно, все-таки тихо, менты не трогают, да и провиант какой-никакой самому вырастить можно. Но не могу я здесь. Я — городской житель, тут мне тоска. Так, иногда к Чипу в гости загляну. Хотя последнее время он напрягает своими идеями насчет зла от машин. Мне как раз про машины с ним и поговорить-то интересно. Вон, — Мухомор ткнул грязным пальцем в направлении близлежащего бетонного строения, — вот там он и живет. Что-то тихо у него сегодня. То ли ушел куда, то ли спит.

Обиталище Чипа представляло собой небольшое, примерно четыре на шесть метров, бетонное сооружение, неизвестно кем и с какой целью здесь возведенное. Собственно, домом оно не являлось. Это был то ли навес, то ли какое-то военное укрытие, но одной из стен у здания не наблюдалось вовсе, а крыша была монолитной и отлитой из того же бетона. Справа, метрах в двух-трех от открытой стороны сооружения, росло корявое невысокое дерево неопределенного сорта. Тут же, судя по хаотично разбросанному хламу, находилось подворье. Из-под груды поломанных на вид кибернетических железяк раздавались ритмичные хриплые звуки, отдаленно напоминающие рычание. Настя на всякий случай остановилась.

—О, — восторженно заявил Мухомор, — это ж чипов Крендель. Крендель, Кренделюша, иди сюда. Не бойся, выходи.

—Крендель — это кто? — не двигаясь с места, поинтересовалась Настя.

—Это собачка Чипова. Вон под кучу барахла забилась. Да ты ее не бойся, это она только на вид такая грозная, а так добрая. Главное — резких движений-то в ее сторону не делай. А то у нее рефлексы, знаешь ли.

В куче зашуршало, осыпалось с металлическим грохотом, и на свет божий показалась «собачка» размером с хорошего теленка, и сзади, как успела заметить Настя, у нее было три лапы вместо положенных двух. Правда, как и говорил Мухомор, физиономия у монстра светилась радушием, а огромный, полный острых белых зубов рот истекал вязкой слюной, которая падала на землю, образуя небольшие лужицы.

—Это она на тех мутагенах так отъелась? — спросила Настя, кивнув головой на темную полосу леса, не сводя, однако, глаз с огромного пса.

—Ага. Чип рассказывал, что щенком она нормальная была, только совсем еще маленькой в лес забрела. Вроде всего полдня там пробыла, а вот…

—Слушай, а чего здесь тишина такая? — Кроме тяжелого, с примесью тихого скулежа дыхания собаки-мутанта, не было слышно ни звука. Только завывания ветра. Настя начала побаиваться, что Чипа дома нет, и где он — неизвестно. Мысли о том, что Мухомор мог сюда специально завести, ее не посещали. Да и какой ему смысл тащить ее так далеко?

—Где Чип? — опять спросила Настя. — Тут что, кроме него, больше никто не живет?

—Да вроде жила пара каких-то бродяг, когда я последний раз у Чипа был. Вон в том доме, — бомж показал рукой на точно такое же, как Чипово, бетонное сооружение, располагавшееся метрах в семидесяти отсюда. Оттуда тоже никаких звуков не доносилось.