Единственная и неповторимая - Шейн Уотсон

Она жалела, что подглядывала тогда. Это случилось за два месяца до смерти Эмбер, и все это время Джеки держалась с ней холодно, в результате так и не успев объяснить почему. Сэм тут был ни при чем. Не важно, с кем конкретно, важен сам факт, что Эмбер изменила Дэйву. Но почему именно с Сэмом? С единственным мужчиной, который вроде бы не пал жертвой ее чар, который всегда говорил, что не понимает, почему все сходят с ума по Эмбер. Джеки считала его не столь примитивным. Впрочем, и все его друзья так считали. И то, что он оказался таким, как все, было неожиданно.

Конечно, Сэм занимался сексом, конечно, у него были подружки, но думать о нем именно в таком плане казалось неестественным. Он с подружками или катался на велосипеде, или выгуливал собаку, или занимался поиском интересных вещиц на барахолках. Что касается Эмбер, секс окружал ее везде, она готова была заниматься им каждую минуту, любая безобидная домашняя работа была как упражнение на чувственность, каким занимаются пары, имеющие проблемы в браке. Думать о Сэме в таком контексте было все равно что найти у папы в нижнем ящике стола кучу порножурналов.

Сэм был славным парнем, на его плече можно было уснуть в машине или разделить с ним кровать в одноместном номере без всякого намека на секс. В том-то и дело, что он был не таким, как все. И теперь вдруг он перестал отличаться от прочих мужчин, для которых Эмбер Бест являлась воплощением сексуальности.

Скорее всего они не первый раз занимались сексом и были помешаны друг на друге. Скорее всего они были влюблены. Действительно, если бы Сэм не был влюблен, он бы не вел себя так.

Хотя, быть может, Джеки ошибалась. Трудно было поверить, что этот мужчина с очками на носу и волосами, падающими на глаза, который сейчас, высунув кончик языка, рассматривал одежду на вешалках, был тем самым соблазнителем секс-символа. Джеки вздрогнула, хотя в отделе специально ради покупателей бикини было очень тепло.

Джеки обратила внимание на женщин, подошедших к кассе. Одна — невысокого роста, с обесцвеченными волосами — выглядела устало. Другая — под метр девяносто, с выступающим подбородком и блестящими темно-каштановыми волосами, стриженными «под пажа». Первой заговорила маленькая:

— Извините, у нас назначена встреча с личным продавцом-консультантом. Меня зовут Маргарет Уилсон, а это моя сестра.

Не говоря ни слова, одна из продавщиц смотрела на Маргарет секунд пять. Другая продавщица, перегнувшись через нее, произнесла с напевным восточноевропейским акцентом:

— Я Дарва. Я ваш личный продавец-консультант и с удовольствием помогу вам сегодня утром, миссис Уилсон. Пройдите сюда, пожалуйста.

Они подошли к креслам, стоящим справа от зеркала, в которое смотрелась Джеки. Продолжая поправлять платье, она наблюдала за маленькой женщиной. Дарва села между покупательницами и, держа блокнот в руках, поворачивала голову то к Маргарет, то к ее сестре. Говорила только Маргарет.

— Сегодня хотелось бы сосредоточиться на гардеробе моей сестры. Ей нужен вечерний наряд, не очень дорогой, лучше не черный. Нам нравятся тонкие бретельки и фальшивые бриллианты.

И Маргарет показала, какой длины должны быть бретельки.

— Наверное, достаточно длинные.

— Простите, как вас зовут? — Дарва одарила сестру Маргарет широкой улыбкой.

— Сильвия.

— Ваш размер, пожалуйста? — продолжала широко улыбаться Дарва.

— Пятидесятый.

Продавщица все записывала в свой блокнот.

— Размер обуви?

— Сорок четвертый.

— Итак, Сильвия, вам нужно что-то сугубо официальное или же более эффектное, может, сексуальное?

Маргарет посмотрела на Сильвию ободряющим взглядом, каким обычно матери смотрят на своих детей, когда предлагают им что-то очень хорошее. Реакцию Сильвии отследить было трудно, так как ее глаза скрывались за темными стеклами огромных очков. Однако в обязанности Дарвы входило угадывать, что покупателям было по средствам и о чем они мечтали, а затем, соединив желаемое и возможное, выложить это на прилавок.

Дарва наклонилась к Сильвии, положив руку на ее мощное бедро:

— Я думаю, вам подойдет что-нибудь сексуальное и слегка необычное. — Она улыбнулась, уморительно сморщив носик. — Сейчас я покажу то, что вам понравится.

Джеки наблюдала, как они прошли к отделу под названием «От заката…». Сильвия, держа Маргарет под ручку, сутулилась и делала маленькие шажки, как будто ей давили трусы. Дарва шла перед ними, пританцовывая, размахивая руками и приседая, как в реверансе.

Сэм возник у ее плеча как черт из табакерки.

— Концерт закончен, — он показал на часы, — пора идти.

Джеки почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.

— Вот это настоящая любовь! Представь только, заботиться о другом так сильно, что все прочее, кроме счастья любимого человека, не имеет значения.

Она повернулась к зеркалу и в его отражении увидела тяжелый, угрюмый взгляд Сэма. День шопинга давал о себе знать.

— Да, — сказал он, — несомненно, это любовь. Но это не значит, что Маргарет счастлива.

Лидия стояла перед зеркалом в спальне, держа перед собой светло-розовое вязаное платье. Она по привычке втянула щеки — как всегда, когда что-нибудь примеряла. Хлопнула дверь. Вместо манерной девушки в зеркале появилась женщина с недовольно поджатыми губами. Чем было вызвано ее недовольство, Лидия еще не решила.

Она посмотрела себе в глаза и задумалась, выстраивая дальнейший ход действий. Весь вопрос был в том, какой Эндрю более полезен для нее сегодня вечером: кругом виноватый и запуганный или веселый и полный энергии. Если Эндрю будет запуганным, он не станет ни во что вмешиваться, однако его страдания могут все испортить. С другой стороны, активный Эндрю также может представлять опасность. Он будет обнимать ее за плечи, хвалить и каждым своим добрым словом разрушать картину, которую она так тщательно рисовала Марку Гармэну.

Она припомнит все запои Эндрю, дни, когда он не приходил домой. «Какой мужчина иногда не позволяет себе расслабиться и загулять?» — скажет она с милой, но горькой улыбкой. Намекнет на его полное отсутствие интереса к ней в «этом» смысле. «Ах, быть может, это следствие тяжелой работы и выпивки?! Бедный Эндрю!» — скажет она Марку. Она представила, как Марк вздрагивает от этих слов, почувствовала, как при мысли о том, что он может погладить руку Лидии или обнять ее и поцеловать, у него повышается уровень адреналина и напрягаются мускулы.

Лидия наклонилась, чтобы вытащить из шкафа другое платье. В этот момент в комнату неслышно вошел Эндрю.

— Ох, — вздохнул он, направляясь к кровати, — как же это утомительно!

— Нет! — закричала Лидия. — Не смей! Я еще хочу показать Селии эту комнату.

Кровать с пологом на четырех столбиках и белым кружевным покрывалом и подушками была ее особой гордостью.