Британская военная экспедиция в Сибирь. Воспоминания командира батальона «Несгибаемых», отправленного в поддержку Колчака. 1918—1919 - Джон Уорд

День за днем мы ехали по этой безликой пустыне, где каждая остановка была отмечена несколькими осинами вперемежку с несколькими другими деревьями, которые были очень похожи на груду пепла. Зимние дома людей здесь представляют собой очень странные деревянные строения квадратной формы с одной комнатой и плоской крышей, состоящей из земли толщиной примерно 2 фута. Зимой ее засыпает снегом, и весь дом делается похож на снежный холм, который можно распознать только по дыму, выходящему из нескольких длинных щелей, оставленных открытыми под карнизом в той стороне, что считается передней частью дома. Эти щели играют двоякую роль, заменяя дымоходы и одновременно поддерживая чистым от снега место, где обитатели входят и выходят. От своих стад они либо избавляются еще до начала зимы, либо держат их в покрытых травой землянках, которые зимой, когда их засыпает снегом, превращаются в огромные подземные пещеры, достаточно теплые, чтобы там могли жить и люди, и животные. В той, куда я заходил, держали две сотни красивых маленьких жеребят, в других похожих держали коз, овец и птицу, и животным было вполне уютно. Вход освещался причудливой старой пастушьей лампой, мало чем отличавшейся от тех, что я видел в детстве в Гемпшире. Всю ночь вход охраняли собаки и устроившийся в укромном закутке пастух с ружьем такого типа, от которого давно отказались в Европе. В таких условиях эти люди живут по полгода, но они компенсируют себе эту подземную жизнь в апреле, когда начинают выгонять свои стада на пастбища, первым делом позволяя им объедать свое убежище.

Ближе к краю этой равнины нам начали попадаться песчаные дюны с каменистыми выступами, очень похожие на те, что можно увидеть на побережье нашей страны. Мы ехали мимо них день за днем, пока не увидели огромные холмистые поля песка, поросшего лесом. Должно быть, понадобились тысячи лет бурь и ураганов, чтобы придать песку эти причудливые пирамидальные формы. Но даже сейчас они не прочны, временами дерево падает, обнажая песок. Ветер поднимает его в воздух и, закрутив в огромный водоворот, уносит прочь, чтобы потом бросить на землю в какой-нибудь долине, засыпая доверху сосны и серебристые березы, а иногда уничтожая целый лес. Удивительно, но, проехав сотни миль по краю этого огромного песчаного плато, мы не увидели ни одного ручейка или речушки, которые текли бы в его сторону, хотя дальше на равнине нам попадались следы рек. Закат среди этих песчаных холмов совершенно чарующий. Когда лучи низкого солнца падают на эти конические образования, создается впечатление, что это огромное скопление человеческих жилищ с высокими фронтонами у самых больших строений. Однако на самом деле, насколько мы могли видеть, на всем протяжении этого песчаного моря нет никакого человеческого жилья, хотя люди совершенно спокойно живут вокруг кратеров вулканов и в других столь же опасных местах. Ужас, рожденный легендами о человеческих страданиях, связанных с историей этих песков, так силен, что в свое время смутил даже бесстрашных татар. Пески, когда они приходят в движение, достаточно опасны сами по себе, но эти песчаные холмы в стократ страшней, когда путник, оказавшийся среди них, понимает, что обратной дороги нет. То же самое относится к шайкам разбойников и тварям, населяющим мрачные легенды этих монгольских песков.

Мы прибыли в Хайлар в субботу вечером, а ночью там собрались все наши эшелоны. В воскресенье утром я обратился к священнику за разрешением провести на территории православной церкви праздничное богослужение. Разрешение было получено, и церемония прошла с огромным успехом. Вид падре (капитана Робертса), в полном облачении отправлявшего английскую церемонию под сенью церкви, которую наша помощь спасла от произвола большевиков, производил сильное впечатление. Служба привлекла живой интерес сотен русских мужчин и женщин и целой толпы населявших эту равнину китайцев, корейцев и татар. Некоторые из русских дам присоединили свои голоса к исполнению старых английских гимнов. Это была первая служба, которую мы провели за целый год, и она, казалось, дарила людям уверенность, что еще немного – и все их проблемы будут позади, что снова наступит мир. С церковной двери сняли огромный замок и цепь, и всеми овладело чувство благодарности. Зрелище, несомненно, выглядело странно для тех, кто не привык к тому, что служба совершается священником совместно с людьми. В таких мелочах я всегда был очень скрупулезен, когда видел, с какими впечатлительными людьми имею дело. Позже я заметил, что после проведения этой совместной службы степень враждебности стала не такой острой. Но на этом я не остановился. Я заходил на рынки без охраны и заводил беседы с крестьянами и рабочими, разъясняя цель нашего присутствия и наши дружеские намерения. С самого начала мне было ясно, что моя безопасность зависит от того, сумеем ли мы внушить доверие большинству людей. Обычный военный парад не имел бы успеха, но, заручившись пониманием того, почему мы так далеко зашли на территорию их страны, мы добились доверия местных жителей и обеспечили себе поддержку. Впрочем, в любом сообществе найдется небольшой процент недовольных и ненормальных людей, которых невозможно убедить с помощью разума, для которых единственный аргумент – это сила. Для таких мы тоже предусмотрели достаточно средств.

Воспоминания о дальнейшем путешествии через Маньчжурию и Монголию не представляют особого интереса, вплоть до прибытия в Маньчжоули. Эта территория была оккупирована японской дивизией под командованием генерала Фуги. Здесь нам надо было пополнить запасы свежего хлеба и потренировать лошадей. Я выразил свое почтение китайскому генералу, который только что потерял часть своих казарм, насильно отобранных у него японскими оккупационными войсками. Кроме того, я нанес официальный визит генералу Фуги и его штабу и русскому коменданту станции.

Именно в Маньчжоули произошел тот инцидент, о котором потом так много говорили, предлагая множество странных версий. Но, зная все факты, его можно с легкостью объяснить. Ни в Спасском, ни в Никольске невозможно было обеспечить для моих офицеров соответствующие условия во время переезда, но мне сообщили, что они будут предоставлены в Харбине. В сопровождении британского консула (мистера Слая) я зашел к управляющему железной дорогой в Харбине, чтобы обо всем договориться. Он был очень вежлив и обещал сделать все возможное, чтобы помочь, но на следующее утро меня проинформировали, что ни одного вагона нет, однако если я найду свободный, то смогу его взять. Мне не удалось этого сделать, о чем я и сообщил управляющему. Он ничего не смог сделать, но сказал, что в Маньчжоули много свободных вагонов, которые удерживают полковник Семенов и японцы. Они прибирали к рукам все вагоны, пытавшиеся пройти через эту станцию, а полковник Семенов накопил огромные барыши, отказываясь давать вагоны, если ему не заплатят деньги, причем очень большие деньги. Так что если я был готов рискнуть и взять вагоны силой, то смог бы сделать это в Маньчжоули, а что касается железнодорожных властей в Харбине, то они не возражали, чтобы я взял любые два вагона, которые смогу найти.

Погода становилась очень холодной и с каждой милей добавляла нам дискомфорта, а единственное, что я мог предоставить своим офицерам двух из трех поездов, были вагоны для скота. После официального визита я подал заявку на получение двух вагонов. Комендант станции сделал вид, что проконсультировался с русскими и японскими чиновниками, а потом сообщил мне, что ни одного свободного вагона нет. Я сказал ему, что это неправда. Он сказал, что если я покажу ему незанятые вагоны, то могу их забрать. Подойдя к вагонам, на которые я указал, комендант признал, что они свободны, и мне было разрешено их взять. Я приставил к вагонам охрану и решил, что инцидент исчерпан, но, когда ты на Дальнем Востоке, ничто нельзя считать решенным окончательно. Я подал запрос, чтобы эти вагоны прицепили к моим поездам, и после двухчасового ожидания отправился на станцию, где мне спокойно сказали, что ничего не знают об этих вагонах. Комендант, с которым я договаривался, ушел домой (старый трюк!) и не появится до утра, и значит, ничего нельзя сделать.