Все способные держать оружие - Андрей Лазарчук

Косичка быстро пошел вдоль строя. — …Врангель, Валинецкий, Денисов, Порогов. Командир — Валинецкий…

Криволапов появился внезапно. Горелов заметил его на секунду позже меня. Ну да: у меня, наверное, изменилось лицо…

Пятнистая куртка подпоручика сделалась черной, левого рукава не было вообще, а сама рука стала похожа на обугленный окорок с висящими алыми клочьями. Точно так же левая половина лица лоснилась подобно начищенному сапогу…

— Господин капитан…

— Вы ранены, подпоручик. Врача, быстро. Кто-то метнулся за врачом.

— Так точно, господин капитан. Ранен. Курсант Аздашев убит. В клочья. Фугасный огнемет. Брешь они заткнули. Не пройти. Без пушек — не пройти. Говорят по-русски, слышал сам…

Он вдруг как-то очень быстро упал. Никто не успел его поддержать.

Уже бежал врач, за ним двое санитаров со сложенными носилками.

— Отставить, — сказал Горелов нам и снова встал, заложив руки за спину. — Продолжаю инструктаж. После преодоления полосы проволочных заграждений…

Пахло обугленным мясом.

— Все равно не могу поверить, — бормотал Поротов, глядя на меня своими узкими, странно блестящими, неподвижными глазами. — Не могу, Зден. А ты можешь? Ты, наверное, тоже не можешь. Кто-то сейчас придет и разбудит…

Мы лежали в высокой траве у края вспаханной полосы. Пятьдесят метров, а дальше колья с колючкой, а дальше — бетонная стена с колючкой же по гребню, а дальше… дальше — Бог знает что. В руках у нас были пэзээры — несерьезно-легкие пукалки, похожие на гарпунные ружья для подводной охоты, разве что чуть потолще. Справа и слева лежали такие же, как мы, ребята с такими же пэзээрами — и ждали зеленой ракеты.

— Вот видит Бог, Зден, нас дурачат… сейчас придет тот полковник и скажет…

— Помолчи, а?

— Да, сейчас… сейчас я заткнусь. Ты не волнуйся так, Зден, ведь ничего страшного… если разобраться, то…

П-ффф! Ракета проплыла над нами медленно, чуть виляя роскошным зеленым кометным хвостом, и вспыхнула яркой четырехлучевой звездой. Где-то вдали раздалось несколько выстрелов.

— Давай, — сказал я.

И сам — поднял пэзээр, целясь примерно в гребень стены, и нажал на спуск.

Пэзээр бьет негромко. Вряд ли громче ракетницы. Собственно, это и есть ракетница, только со всяческим навесным оборудованием. Желтая искорка выскочила из ствола и прыгнула вперед по плавной дуге, волоча за собой тонкий серебристый шнур. Десятки таких шнуров взлетели над проволокой, опустились на нее — и вспыхнули разом белым, чуть с иззеленью, пламенем. Термит. Две… три секунды… все.

Проволочных заграждений больше не было. Стояли колья, местами с них свисали еще горящие лохмотья… Проволока обрезана начисто — как множеством ножей.

— Зажми уши, — сказал я. И сам, всовывая ладони под каску…

Едва успел.

Контрминные дорожки раскатали пять минут назад. Этакие широкие веревочные лестницы с черными, будто эбонитовыми, перекладинами. Они лежали поперек всей грязевой полосы, почти доходя до разрушенных уже проволочных заграждений.

Кто-то все-таки догадался подрывать их не сразу, а поочередно. Боюсь, если бы они рванули одновременно…

Нас и так приподняло над землей и куда-то втиснуло — грубо и плотно. Долго не было ничего, кроме тьмы во всем теле — и мгновенно-синих звезд перед глазами.

Потом вдруг стало переворачивать и корежить, как корежит начавшую отходить затекшую ногу или руку…

Вставай! Вставай!

Встаю.

Медленно… так.

Черно. Вспышки над стеной. Заунывный вой где-то позади.

Смычком по медному котлу.

И тут же — длинная очередь за спиной. Воздух в клочья. Брызги от стены.

«Березин» — страшная машина, не даром с той войны почти без изменений. Разве что — с небес на землю…

Вперед. Вижу круглую спину Косички. Перекатывается, залегает, ползет, вскакивает… Вперед же. Ну. Вперед.

Косичка рядом. Лежу в грязи. Над головой визг невидимых пил.

Пулемет перекрывает другие голоса. Встать. Бегом. На карачках — но бегом. Дыры в стене.

Колючки впиваются в пузо. Не страшно. Полпути пройдено, пройдено, да?

Удар по каске. Я на земле. Вскакиваю на четвереньки. Наверное, отключился, потому что Косичка опять впереди, и не только он, еще чья-то задница…

Совершенно беззвучно человека приподнимает над землей — в облачке серенького дыма — и разрывает на части. Это происходит очень просто и деловито. Перед моим лицом голый торс и рука — загребает, загребает… И я — совершенно спокойно — вскакиваю, обегаю вокруг останков и вновь ложусь. Стена — вот она, совсем рядом.

Пулеметная очередь проходит по гребню. Летят куски бетона и рушатся кронштейны с проволокой. Кто-то в черном на миг возникает над стеной, выгибается и пропадает.

Стреляют из дыр? Похоже, да.

Перехватываю автомат и выпускаю несколько коротких очередей по этим самым дырам.

Оранжевые вспышки отмечают мои, в данном случае, промахи. Впрочем, что-то улетело и в дыры. В белый свет.

Вся стена в оранжевых вспышках, оставляющих после себя пятна копоти.

Над головой визг, перекрывающий все. И не грохот — резкие звонкие удары, от которых в глазах что-то вспыхивает и рассыпается. Вспыхивает и рассыпается.

Вспыхивает и… Косичка бежит куда-то, каска улетает вперед, он пытается ее поймать. Вид у Косички совершенно неправильный, но я ничего не могу понять.

Синий дым вокруг. Опять визг.

Это минометы. Или наши взяли неправильный прицел, или…

Вжимаюсь.

Подбрасывает…

Нет, живой. Вперед. Только вперед. Ребята, теперь только вперед.

И — падаю под стеной.

Визг.

Вот он, Косичка, — в двух шагах. Тоже добежал. Каска в вытянутых руках. Полная мозгов.

Взрывы. Белые звезды, в которые трудно поверить, и — черная стена. Потом она медленно разваливается и опадает — вниз и немного вправо. Остается низко плавающий дым.

Приподнимаюсь. Смотрю.

Лежат. Лежат мои егеря, лежат… Кто-то слепо ползет, тычется и замирает.

Десять… двадцать… все.

Все убиты.

Без паники.

Так не бывает.

Визг. Падаю.

Голову в землю.

Удар. Ухо лопается. Не помня себя, оборачиваюсь.

Прямо перед лицом из серого бетона торчит неровный осколок величиной в пол-ладони. Кажется, он весь дрожит. Смотрю на него, не отрываясь…