Соль и сирень - Анастасия Солнцева

— Либо? — прогундосила я, ощущая, как горло сдавил ком, состоящий из обиды и разочарования.

— Либо, — кот поморщился и от этого я не смогла сдержать смешок, хотя желания веселиться не было совсем. Но я впервые видела кота с такой темпераментной мордашкой. Обычно у животных не особенно широкий эмоциональный диапазон, зато у Сократа он шире, чем у некоторых людей. — Либо ты наденешь кольцо и умрешь.

Я икнула, не ожидая услышать подобное признание.

— Что?

— Понимаешь, — поторопился объяснить Сократ, — это кольцо было создано специально для проведения инициации новых колдуний. Претендентка на должность хозяйки заставы надевала кольцо, и застава сама решала, подходит ли ей конкретная девушка или нет. Если кольцо соскальзывало с пальчика, значит, нет, а если оставалось на месте, значит, магия свой выбор сделала. Но, как и все магические артефакты, кольцо не подходит для людей. Понимаешь? Магические предметы слишком сильны и люди просто не способны выдержать их мощь.

Я моргнула.

— Но меня магия не убила.

— Да, вот именно! — радостно воскликнул Сократ, хотя я откровенно не разделяла его энтузиазма. — Магия тебя приняла и, более того, выбрала в качестве своей новой хозяйки, что поразительно!

— То есть, давая мне кольцо, ты знал, что шансов не много, — нехорошим тоном начала я.

На Сократ лишь отмахнулся.

— Их и так было минимум, когда перед тобой зависла Амфисбена.

— Кто? — округлила я глаза.

— Охранница заставы, змея. Поговаривают, что когда-то Амфисбена была волшебницей, которую за какой-то страшный проступок покарали боги и, превратив в змею, отправили сторожить пропускной пункт. Если бы не кольцо, Амфисбена вцепилась бы тебе в горло. Для неё не существует понятия плохой или хороший, для неё существует лишь определения свой или чужой. Свои для неё — это дух-хранитель и хозяйка заставы, то есть, я и Милена, чужие — все остальные.

— А ты давно здесь живешь? — впервые пришло мне в голову спросить.

— Больше ста лет, — ответил Сократ, усевшись и начав нервно чесать задней лапкой за ухом. — Точнее сказать не могу, я перестал считать уже на пятом десятке. Стаж Милены на пару десятков лет больше, чем мой. Она — пятая… то есть, была пятой по счету хозяйкой заставы с момента её создания, раньше грани миров пересекали в другом месте.

— Что с ними случилось? — заподозрила я неладное. — С четырьмя предыдущими?

Кот на мгновение перестал чесаться, а потом вновь продолжил это увлекательное занятие.

— Ты же волшебный, откуда на тебе блохи? — не выдержала я.

— Нет у меня блох, — проворчал кот, пыхтя как старый больной ежик. — Это нервное.

— Нервные почесунчики? — подавив смешок, ласково поинтересовалась я, испытав вдруг неожиданную тягу погладить кота. Но что-то мне подсказывало, что ему это не придется по вкусу.

— Да! — воскликнул Сократ. — Коты тоже могут нервничать. А волшебные, так тем более!

— Да кто бы спорил, — подняла я руки ладонями вперед в примирительном жесте. — Так, что там случилось с предыдущими колдуньями?

— Не сложилось, — буркнул Сократ и, поменяв позу, принялся чесать за другим ухом.

Я отмахнулась от полетевшей во все стороны рыжей шерсти.

— Насколько сильно не сложилось?

— Лалила забеременела, вертихвостка малолетняя, ей всего-то было семьдесят четыре. Даже сотни лет не прослужила на посту.

— Вот зараза, — прокомментировала я, слегка обалдел с прилагательного «малолетняя».

— А у нас есть правило — обзавелась животом, будь добра, отправляйся в отставку. Силы колдуньи ослабевают после рождения ребенка. Некоторым удается восстановиться, но большинство практически полностью теряет прежний потенциал. Поэтому среди колдуний распространена практика рожать как можно позже.

— Так, с одной разобрались, — кивнула я. — А что по поводу других?

— Ингрид любила экспериментировать. И один из таких экспериментов закончился плохо. По рассказам её духа-хранителя, она любила совмещать несовместимое, что уж она там в чан добавила — точно не знаю, но…в общем, теперь у неё крылья, клюв и хвост.

— И где она? — меня ощутимо передернуло.

— Не знаю, — беспечно отозвался Сократ, стряхнув с лапки прилипший к шерсти комочек земли. — Летает где-то в лесу или сидит в гнезде. Теперь она не Ингрид.

— Как это?

— Ну, вот так. Ингрид стала…ну… как бы…ээээ… мальчиком. В общем теперь Ингрид — ворон по имени Жора.

— Очаровательно, — выдохнула я, взглянув на верхушки окружающих нас деревьев. — А оставшиеся две?

— Им повезло меньше, — вздохнул кот и сгорбился.

— Еще меньше, чем ворону Жоре? — округлила я глаза.

— Да, они погибли. Тасмин убили на дуэли, а Измиру отправили в тюрьму и, скорее всего, казнили. Я точно не знаю, но с тех пор, как за Измирой пришли рыцари, никто её больше не видел. Ходили слухи, что ей всё же удалось сбежать, но это вряд ли. Из Долины Проклятых невозможно бежать.

— Дуэли, казни, рыцари, проклятия…, - пробормотала я, чувствуя, как холодеет кожа. — Ты, знаешь, мне, наверное, пора. Меня дома уже заждались…

Я начала вставать, как Сократ вдруг заявил:

— Ты не можешь отсюда уйти.

— Могу, — я показала руками на свои ноги. — Видишь, я уже делаю это.

— Если ты покинешь заставу — ты умрешь, — услышала я за спиной.

Я обернулась.

— Что?

— Это теперь твоё бремя, которое придется нести до конца, — с невысказанным подтекстом сообщил Сократ. — И не важно, когда он наступит.

— Но… этот рыцарь, который главный…

— Эйсонас, — с готовностью подсказал Сократ. — Но все зовут его Эйсон.

— Он что, грек? — смутилась я.

— Нет, просто козёл, — прищурил свой единственный глаз Сократ и улегся прямо на кучку им же нарытой земли, вальяжно вытянув передние лапы в ставшем уже привычным жесте.

— Запомню, — кивнула я. — Так вот, он же сказал, что я должна отправиться в какую-то Академию. Значит, я могу уйти! Он самый главный среди этих троих и если он так сказал, значит это правда!

— Да, но они хотят отправить тебя на обучение. Про возвращение домой речи не идет, потому что никто тебя уже не отпустит. В Академии тебя, скорее всего, прикрепят к факультету Колдовства и Оккультных наук. Милена там же училась, кроме того, этот факультет — единственное место в Академии, где ты сможешь… ну, прижиться.

Меня вдруг охватила злоба. Возможно, этому поспособствовал спокойный тон, которым кот рассуждал о моей дальнейшей жизни. Ему было все равно, а вот меня дома ждал отец. И бабушка. И Тим!